Жилье инвалида
Позднее я сам решил побеспокоиться о ней: встретился с руководством района, которое обещало помочь. Но ни в девяностых годах, ни в этом веке помощи оказано не было. Тогда я обо всем подробно написал губернатору края Александру Черногорову и председателю Госдумы РФ Борису Грызлову. Мою просьбу о помощи Москва отфутболила в Дивное тем самым людям, на которых я и жаловался. Я не остановлюсь и, если потребуется, еще буду обращаться в Москву. Между тем землянка, в которой ютится Мария, валится и рушится, и проживание в ней опасно».
Павел Максимович жаловался на руководство Апанасенковского района, которое, чтобы не выделять жилье для несчастной женщины, пытается определить ее в интернат для престарелых. А еще он очень опасался, что на корреспондента «Ставропольской правды» в Дивном попытаются оказать давление, и предложил мне свое сопровождение во время командировки.
Чтобы взглянуть на ситуацию объективно, я отправилась по указанному адресу в одиночку. Старенькое строение, заброшенный двор, где трава по пояс, куча дров под калиткой. На стук долго никто не открывал, наконец послышались шаги, скрип засова – и на пороге появилась женщина с металлическим прутом в руках. Узнав, что о ней сильно беспокоится ее брат, удивилась:
- Мне никакая помощь от него не нужна.
Мария показала мне свое жилище, и было от чего прийти в изумление. Крохотная землянка, построенная по довоенным еще стандартам без фундамента, напоминала, скорее, нору. Потолок местами обвалился, и через щели в нее проникало солнце. Пол по периметру прогнил, мебели, кроме стола да кровати, никакой. Нет в землянке ни света, ни газа, ни воды. Недавно сложенная печка не побелена, впрочем, о побелке здесь давно никто и не думал.
Разговор о жизни, о детях заводит в совершенно неожиданное русло. Оказывается, «пять душ малых детей недавно забрали в учреждения, а по ночам здесь ходят чехословацкие поезда – из-за них и землянка рушится».
Судьбу несчастной женщины рассказал мне другой брат Марии – Иван. Он с семьей проживает неподалеку, раньше по сто раз на дню бывал на подворье сестры, был ей одновременно и нянькой, и завхозом, и прорабом. В общем, заботился о больной женщине как о ребенке. В последние годы здоровье его подводит, ноги не слушаются, здоровый и сильный мужчина практически стал инвалидом. Говорит, неловко признаться, но даже носки сам не может надеть, это давно уже обязанность жены Натальи.
Марию им, конечно, жалко. Она ведь не то что комнату побелить – даже кушать себе не может приготовить, да и не на костре же это делать. Всю жизнь они бегали к ней с чашками да кастрюльками.
- Стыдно перед людьми, когда она собирает для питья воду в лужах, когда интересуется мусорными контейнерами, - сетуют супруги, - работа по дому ее не привлекает: летом мы купили для нее дров, привезли под калитку, они до сих пор на том же месте лежат.
Супруги считают, что самый лучший вариант для Марии – интернат, где о ней будут заботиться профессионалы. Мало ли что взбредет в голову больному человеку, тем более угрозы и в адрес родственников, и в ответ на дразнивших ее подростков были, и неоднократно. Несколько раз женщину после очередных конфликтов с соседями отправляли на лечение в психиатрическую больницу. Но если мальчишки, смеясь, могут убежать от рассерженной женщины, то Ивану этого сделать не удастся. От своего горя не убежишь, не скроешься.
Масла в огонь подлила история, случившаяся в этом же селе на соседней улице. Молодой человек с подобным психическим заболеванием, который вроде бы всегда вел себя тихо и смирно, в одночасье беспричинно зарубил топором отца и мать, тщательно вымыл кровь на орудии убийства и спокойно продолжил домашние дела. Суд все решил по закону: парня отправили на принудительное лечение. Соседи, родственники – все были шокированы, много в селе было разговоров о превратностях судьбы, о гуманности и несправедливости. Возможно, убийца вскоре вылечится и вернется в родительский дом, где осталась его младшая сестренка. Вот уже несколько лет и она, и соседи живут в страхе от случившегося. Теперь-то, задним умом, все понимают: надо было определить парня на лечение до трагедии. Но родительская любовь и жалость помешали это сделать своевременно.
Так уж устроен человек: чаще всего он не может быть объективным по отношению к близким людям. Вот и автор письма в «Ставрополку» Павел Максимович тоже пытается убедить всех и вся, что сестра его не представляет опасности для окружающих. Правда, при этом подчеркивает: «Если ее не трогать». Но, простите, возможно ли это? Поводов рассердиться у каждого человека предостаточно. У Марии – тем более: начиная с того, что ей могут отказать в выдаче пенсии, поскольку паспорт и все остальные документы она давно потеряла. Кстати, восстановление паспорта – еще не самая большая проблема, но у нее нет даже российского гражданства. Конечно, хлопоты по восстановлению документов – опять же забота Ивана и Натальи. Вот тут как раз ваши, Павел Максимович, инициатива и энергия были бы кстати.
В соответствии с «Законом о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» насильно в дом-интернат женщину никто не отправит – тут требуется согласие либо ее, либо опекуна. Об этом братья прекрасно осведомлены. Кстати, оформить опекунство оба они отказываются.
Начальник районного управления труда и социальной защиты населения Андрей Булавинов не припомнит аналогичной ситуации, обычно родственники или берут на себя заботу о больном человеке, или оформляют его на жительство в интернат. Думается, если бы оба брата были рядом, двух полярных мнений по устройству судьбы Марии не возникло бы. Общение Павла Максимовича с родственниками сводится в основном к телефонным звонкам да многочисленным жалобам, которые он много лет направляет от их имени во все инстанции. Насчет душевного состояния сестры он, очевидно, заблуждается. Жалость жалостью, но даже неспециалисту видно, что никакая квартира, будь она хоть трижды благоустроенная, не прибавит женщине ни здоровья, ни навыков самооб-служивания. А ухаживать за ней, как уже говорилось, никто не решается.
Между тем осенние ночи все холоднее, и лучик солнца, пронизывающий крышу убогого жилища, уже не так светел и игрив. Окна в хижине по-прежнему плотно занавешены, хозяйка, одевшись потеплее, целыми днями лежит на кровати, уставившись в дырявый потолок. О чем она думает - о своих несуществующих детях, чехословацких поездах или военных летчиках – невозможно даже предположить. Но уж точно не о том, что надо побелить сложенную Иваном печку или сварить себе обед. На вопрос, как же она собирается зимовать, Мария ответила: «Поеду в Ростовскую область». Там ее родина.
Ивану эти слова – что нож в сердце. Однажды она уже путешествовала в поселок своего детства и для жительства выбрала там …покрышку от колеса трактора «Кировец». Только сейчас у него нет сил и здоровья, чтобы забирать ее обратно…
2 ноября 2007 года