Строки из дневника участницы Великой Отечественной войны из Пятигорска Галины Новиковой

Начальник ГУ МВД России по Ставропольскому краю генерал-лейтенант полиции Андрей Мишагин и председатель совета ветеранов ОВД края Владимир Гречко поздравили на дому со столетним юбилеем Галину Новикову - участника войны, ветерана органов внутренних дел, жительницу Пятигорска.

Вместе с букетом цветов и ценными подарками ей вручили ведомственную медаль «За заслуги».

Несмотря на почтенный возраст Галина Васильевна по-прежнему полна оптимизма и охотно поделилась воспоминаниями о том, что пришлось ей пережить в годы войны. Вот лишь некоторые фрагменты воспоминаний Г. Новиковой, записанные ею самой.

На трудовом фронте

…Участвовала я как солдат, а потом ефрейтор в Великой Отечественной войне всего полтора года, героических поступков не совершала, была песчинкой среди миллионов советских людей.

По воле судьбы в июне 41-го находилась в Ленинграде у тети, мне было 16 лет. С утра 22 июня радио передавало правила противовоздушной обороны, но тогда еще мало кто их принимал всерьез.

В 12 часов дня диктор зачитал текст о начале войны. На первых порах все это казалось временным. В небе летали самолеты с черными крестами, но не бомбили, прилетали, вроде бы как на экскурсию. Постепенно жизнь меняла прежний ритм. Многие эвакуировались, ухудшалось снабжение. Уехала тетя, у которой я жила, не взяв меня на поезд из-за отсутствия лишних денег. С родителями связь прервалась. Я осталась без материальной поддержки, да и купить билет простому человеку оказалось сложно.

Училась на курсах медсестер, чтобы пойти на фронт, но возраст не подходил под призыв. Зато попала на трудовой фронт, рыли целый день противотанковые рвы. Руки к вечеру были в кровавых мозолях, а тут еще вражеские самолеты забрасывали листовками: «Дамочки! Не ройте себе ямочки…», дальше слов не помню.

В сентябре начались бомбежки. Пережить этот страх впервые очень трудно. Представлялся конец света, нервы не выдерживали... Но постепенно свыкаешься, притупляется чувствительность к разрывам. Сначала прятались в бомбоубежищах, потом надоело, к тому же разрушали их часто. Чтобы снять нервное напряжение, танцевали под патефон у кого-то из знакомых на квартире.

Голод и смерть вокруг

Соседка по дому устроила меня на работу в эвакогоспиталь: у поступающих раненых принимала по описи вещи и приводила их в порядок. Имела рабочую продкарточку, получала в сутки 250 граммов хлеба. И все… Работники кухни иногда наливали тарелку супа, где плавали две-три крупинки. В госпитале лечили не столько раненых, сколько истощенных людей. Не забуду мужчину весом 32 килограмма. Голод косил старых и малых. Идет человек, вроде присел, подойдешь к нему, чтобы поднять, а он уже труп.

Жила я непосредственно в госпитале, ночевала на стульях в спальном мешке, который выдал начпрод.

Начальство запретило нам выходить по вечерам на улицу, потому и разрешило жить постоянно прямо в госпитале.

Дороги эвакуации

В марте 42-го сумела эвакуироваться. Из города переправили в грузовиках по Ладоге и довезли до железнодорожной станции, посадили в товарные вагоны, выдали по буханке хлеба и кусочку сала на сутки. В дороге мало было горячего питания, чаще мы получали сухие пайки и многие меняли их на разные продукты. Изголодавшиеся люди набрасывались на еду, случались желудочно-кишечные расстройства, было несколько смертей.

Везли нас на юг вкруговую через Сталинград около месяца, пропуская воинские эшелоны.

Дома меня не ждали. Отец был на фронте. Мать считала, что я погибла. Мобилизовали на сельхозработы в Левокумский район края. Попала в зерновую бригаду. Радио не было, газет тоже, о положении на фронтах ничего не знали. Вдруг в конце июля совхозное начальство покинуло село, пошли слухи, что немцы уже под Ворошиловском, теперь это Ставрополь. Мы группами начали уходить в направлении Пятигорска. Где-то шли пешком, где-то подбирали попутные машины. Попадали несколько раз под бомбежки. В колхозах оставались без надзора пасеки, курятники, скот - бери что хочешь и сколько можешь. Солдаты, отходившие с нами в сторону Пятигорска, набирали мешками кур, другую живность.

Добрались до города ночью. Утром услышали по радио, что немцы в Армавире, но у нас уже раздавались пулеметные очереди возле горы Машук. Такого быстрого продвижения немцев не ждали.

Испытания оккупации

В городе было несколько очагов пожара. Горело здание эвакогоспиталя, люди выносили тяжелораненых. Позднее прибыли войска СС. Появились обращения к жителям, чтобы не надеялись на помощь немецкого командования, а собирали урожай с огородов и сами готовились к зиме. Объявили о регистрации евреев, выдали шестиконечные звезды и обязали носить постоянно. Через несколько дней их собрали якобы для отправки в спецпоселение, разрешили взять с собой по 30 килограммов груза на человека. Вывезли в станицу Лысогорскую и расстреляли в каменоломнях. Об этом мы узнали после возвращения нашей армии в город.

Действовало подполье, но многих выдали предатели. Гестапо арестовывало ночью, после пыток людей расстреливали у подножья Машука.

Немцы вели свою идеологическую работу: выходила газета на русском языке «Пятигорское эхо». Читала некоторые номера, в них раскрывались причины начала войны, во всем обвиняли Сталина, мол, он втянул в войну Германию и другие страны Европы.

Физкультурный зал школы приспособили под кинотеатр. Шли в основном заграничные фильмы. Показывали фильм на русском языке «Как живут люди в СССР и Германии», где восхваляли богатую жизнь немцев и нищую у нас. Были подготовлены списки молодежи для работы в Германии и других европейских странах. Кто-то ехал добровольно, пленил Запад, но чем это обернулось, узнали позже.

В городе немцы пробыли около полугода. Жить при них было очень тяжело. Ездили в ближние станицы Незлобную и Лысогорскую, как на работу, обменивали вещи на зерно, муку, крупы. Воровали на бывших колхозных полях, иногда рискуя жизнью, селяне сторожили свои огороды и земельные наделы, где выращивали овощи. Трудно было с топливом. В парке спиливали деревья, у небольшой электростанции ловили мазут в технически отработанной воде самодельными черпаками, ведрами. Желающих много, главное не проспать, успеть, из мазута делали топливо для печки. Освещались, если был керосин - лампой, если нет - лампадкой. Огонь добывали так: выходили на улицу и искали дымящуюся трубу, стучали в калитку и получали в совок горящие угли. Это было обыденным делом, нормой жизни.

Вперёд, на Украину…

Наконец настал день возвращения родной Красной Армии. Встречали мы ее хлебом-солью. Если в 42-м солдаты отступали пешком или на лошадях, то вернулись на мощных американских автомашинах «Студебеккер». Я устроилась в воинскую часть фельдшером и одновременно училась на курсах ОСОАВИАХИМа. По их окончании в феврале 44-го призвали в армию. Службу начинала в Грозном в зенитно-артиллерийском полку, прошла стажировку по знанию радиодела. Из Грозного полк направили на Западную Украину. На протяжении пути было страшно смотреть на выжженные поля, сгоревшие дома, от которых остались одни печные трубы.

Эшелон подошел ко Львову, только что освобожденному от немцев. Недалеко шли ожесточенные бои, бандеровские формирования оказывали сильное сопротивление нашим войскам. Зарево полыхало в полнеба. Наш состав дал задний ход, всех высадили, скомандовали залечь под обрывом. Что мы, зенитчики, могли сделать? Ведь не хватало стрелкового оружия, а зенитки непригодны для ближнего боя. Однако все обошлось.

Расположились во Львове, командный пункт был в самом городе, а зенитные батареи вокруг него. Связь с ними кабельная, мы носили тяжелые катушки, устраняли порывы. Самым неприятным делом оказалась охрана складов, если честно, мне было очень страшно. Стоишь в карауле ночью, палец - на спусковом крючке автомата. Ветер колышет провода, беспокоят разные мысли, жизнь в городе была очень тревожной. Бандеровцы рыскали повсюду, нападали на военных, особенно охотились за офицерами. По ночам были перестрелки. В баню нас водили строем в сопровождении автоматчиков.

Затем часть перевели в польский город Катовице, потом были другие местечки на юге Польши. Наш полк участвовал в боях, вел огонь из зенитных орудий по вражеским самолетам, за что был награжден орденом Красной Звезды.

Победа!

…В ночь с 8 на 9 мая 45-го дежурила на коммутаторе связи. Тишина необычная беспокоила. Самолеты не летали. Стало клонить ко сну. Вдруг около четырех часов утра сообщили: победа! Мне посчастливилось первой в части узнать об этой радостной вести и передать ее командиру. Ликованию, радости не было предела. Обнимались, целовались, поздравляли. Вскоре нашу группу демобилизовали, выдали на дорогу продукты. На вокзале в Пятигорске эшелон встречали с цветами, играл духовой оркестр. Это было настоящее счастье…