Юбилей отмечает известный журналист Ставрополья Марина Корнеева

Это имя прочно вписано в историю ставропольской прессы, да, пожалуй, и вообще Ставрополья: первый и единственный в советское время в крае редактор газеты женщина.

Еще несколько десятилетий назад журналистика была исключительно мужской профессией, потом постепенно кадровое соотношение начало складываться иначе, но все равно возглавляли редакции представители сильного пола. И вдруг тенденция ломается: редактором «Молодого ленинца» назначается Марина Корнеева. Сегодня молодежь даже названия той газеты не слышала, между тем это была одна из трех основных краевых газет Ставрополья. А еще несколько лет спустя имя Марины Корнеевой ознаменует новую веху истории печати: она станет первым редактором, избранным коллективом газеты «Ставропольская правда». Нынешних сим фактом не удивишь, а ведь то была поистине революционная ситуация. Как это происходило, какими событиями в стране обусловлено, как отразилось на дальнейшем развитии профессии – об этом мы беседуем с нашим замечательным юбиляром, легендарной Мариной Корнеевой.

- Марина Дмитриевна, вспоминая труднейший период новейшей истории, который нам с вами довелось пережить, я до сих пор не понимаю, как вы отважились на такой неслыханный ранее шаг – пойти на выборы редактора, да еще в ситуации обрушения в стране едва ли не всего и вся?!

- Жизнь поставила перед этим выбором. Очень трудным был тот 91-й год: страна на перепутье, газета, да и каждый из нас – тоже. Возглавлявший «Ставрополку» Василий Курилов уходит с должности на фоне провозглашенной демократии. И нам сказали – сами выбирайте редактора. Конечно, до этого я ни о чем таком и не думала, считала должность заместителя, которую ранее занимала, пределом профессионального счастья. Потому что это такой пост, когда ты освобожден от административной рутины и всецело занят газетой, напряженным, динамичным и прекрасным процессом ее создания. Знаете, я до сих пор хорошо помню, как в мой кабинет зашла Наташа Быкова, к которой я относилась с особым теплом уже за одно сибирское происхождение. И она мне говорит: хотим, чтобы вы пошли на редактора. Потом уже стали заходить и остальные журналисты… Так что это вы виноваты в том, что я стала редактором!

- Вообще-то время было шоковое…

- Да, тяжелое было время… Наверное, после всего пережитого с возрастом часто возвращаешься мыслями в детство, в дом родной. Недавно увидела по телевизору Кировскую область – и сердце зашлось! Я там росла значительную часть детства и с огромной нежностью вспоминаю. Почему мне нравится Север? Потому что помню мощные тамошние луга – таких на юге нет, южная степь – это совсем другое. А там идешь маленькая по бескрайнему зеленому лугу - и тебя даже не видно из-за высокой травы. Помню реку Вятку, куда мы ездили, у отца была лодка, купались в Вятке… Теплые добрые воспоминания детства лечат душу.

- А тогда, в 91-м, все было на изломе, рушились идеалы, рушились устои. Как же вам было тяжело в обстановке краха и неизвестности, но вы смогли все преодолеть, грубо говоря – договориться с новой властью и сохранить газету.

- Тут надо оглянуться чуть глубже: когда Михаил Горбачёв вбросил тезис о гласности, согласитесь, он задел прежде всего нас, журналистскую братию, самим понятием свободы слова. Наверное, тогда в нас проснулись, с одной стороны, вдохновляющие, с другой – излишние, как это теперь чувствуется, надежды… Романтика перестройки имела место.

- А ваш путь в профессию достоин отдельного рассказа!

- Вообще-то это не моя дорога планировалась… У меня в школе была хорошая учительница немецкого языка, и я не случайно увлеклась языком, поступила в иняз, мне это очень нравилось, немецким владела свободно, был красный диплом, а по распределению поехала в станицу Галюгаевскую. Станица особенная, чисто казачья… Там на другом берегу Терека – уже кавказские аулы, люди тамошние прекрасно по-соседски взаимодействовали, выработали свои отношения, исторически не всегда безоблачные, но в целом устоявшиеся. Там познакомилась с педагогическим коллективом школы, а главное, с самым важным человеком в моей жизни – моим супругом Петром Кирилловичем. Он сам галюгаевский уроженец, был талантливым преподавателем математики, которого обожала вся школа. Он без преувеличения уникальная личность, ему до сих пор звонят бывшие ученики из разных уголков страны. Мне, начинающей, дали сразу несколько классов, нагрузка огромная, а особенно трудно было с ребятами 7 - 8-х классов - подростки, как с ними справиться? К счастью, их уравновешивали те, что постарше. Какое было прекрасное время! Мои пятиклассники уже к концу учебного года могли говорить диалогами на немецком!

- Учитель иностранного в сельской школе – фигура особая. В них влюбляются…

- Это было счастье! Мы с мужем часто сейчас вспоминаем и удивляемся себе: чего мы оттуда уехали? А уехали, когда его пригласили преподавать в Ставропольский университет как успешного математика. Но вот мне в Ставрополе в школе места не нашлось, все было занято. И совершенно случайно попала в газету, туда меня взял ныне известный наш историк Николай Дмитриевич Судавцов, уходя с главного редактора «Молодого ленинца» на научную работу. Он меня принял подчитчиком, а вы знаете, кто это в газете – самая низкая должность с маленькой зарплатой. И все равно очень хорошая работа!

- Вы потом прошли все ступени роста…

- Да, «Молодой ленинец» здорово приблизил меня к журналистике. Ранее, еще учась в школе, я писала, конечно, сочинения и меня хвалили… А тут – газета! Например, что такое технический редактор? Он наблюдает весь процесс выпуска номера, параллельно с главным редактором читает полосы, собирает авторские правки корреспондентов. Надо сказать, Николай Семёнович Марьевский, а тогда он был редактором, - человек очень грамотный, здорово чувствовал язык, и для меня это была такая школа. Собственно он и повысил мне должность с подчитчика до техредактора… А какие там работали ребята! Например, под руководством Тамары Воиновой я написала первую в своей жизни рецензию, отклик на новый фильм. А как мы восхищались талантливым Георгием Пряхиным, ставшим известной на всю страну личностью. Настал день, когда мне предложили поработать уже и корреспондентом, потом - завотделом. Командировки по краю, встречи с разными людьми – прекрасный период жизни. Там было настоящее становление в профессии. Знаете, мои материалы, бывало, отмечались на летучках, в том числе критические. Как-то послали меня в командировку написать про Ленинский зачет! Это уже была такая надоевшая всем формальность. Меня это возмутило, захотелось честно свое отношение изложить. А на обратной дороге в автобусе ехала рядом старушка от сына, участника Великой Отечественной войны, тяжело болевшего. Меня эта встреча задела, и вместо официального задания получился человеческий материал, этакий крик души. В общем, прошла все редакционные ступеньки, кроме одной – секретариат, а потом позвали в крайком партии, сначала инструктором отдела культуры, потом заведующим секторами: протокольным и печати. Те десять лет аппаратной работы позволили мне понять, что такое краевой руководящий орган в той политической системе. Интересно и поучительно было наблюдать сам процесс деятельности власти - тоже опыт. Однако после этого со слезами радости побежала в «Ставропольскую правду», радости – что меня отпустили на живую работу! Шел 1990-й год…

- И уже вскоре коллектив выбрал вас главным редактором. Но как дался вам лично сам переходный момент к новым реалиям?

- У нас появилась надежда на то, что ты покажешь людей «как есть», выразишься по-своему, значительно. Да, решение возглавить газету было для меня очень трудным, огромная ответственность легла на плечи, ведь за мной никого нет, сама за все в ответе. Считаю, что «Ставропольская правда» в то время достойно выдержала все. Мы, как многие помнят, публиковали разные мнения людей нередко противоположных политических взглядов, притом что появившиеся тогда новые газеты все были подчеркнуто «демократическими». У нас тоже были свои либеральные настроения, но мы старались давать слово всем, на страницах газеты представители разных партий открыто оппонировали друг другу. А главное – все они имели такую возможность! За общей тональностью публикаций, за этикетом следили мы, но кислород никому не перекрывали, у меня этого и в мыслях не было. Этот период в газете мне очень дорог, и мне кажется, недаром тираж газеты вырос тогда значительно. Да, в последующие годы тираж стал падать, потому что общество уже наелось демократической новизны, а многие газеты вообще закрывались, не выдержав экономических проблем.

И все же мы были свободны и старались делать интересную газету. Помню, в 93-м году редакцию по своей инициативе посетил Горбачёв, хотел встретиться с журналистами. Он на тот момент был уже никто, здесь же для местной власти тем более нежелательная персона: а что скажет на это Ельцин?.. Ну что делать? Обратилась за советом к главе краевой администрации Евгению Кузнецову (которого очень уважала!), он говорит: решай сама. Я понимала, что Евгений Семёнович не мог прийти сам на эту встречу. Но о ней знали все его замы, и ни один не пришел в редакцию, уже после публикации стали звонить, мол, были заняты… Ну а мы приняли Горбачёва, наверное, по-своему жалко стало проигравшего… Все это еще рассудит история, и шараханья еще будут в разные стороны.

- А я всегда думаю, как же вам было тяжело все «самой решать»…

- Бывало всякое. Приходили в редакторский кабинет представители разных политических течений, желавшие во что бы то ни стало публиковать нужные им тексты, особенно предвыборные. И я, конечно, не могла такое публиковать. Обстановка предвыборная была своеобразная. Мне даже предрекали скорое снятие с должности. И все же в целом тот период выявил главное достоинство провозглашенной гласности: я, как редактор, могла себе позволить сохранять лицо газеты… Поддерживал сам авторитет «Ставропольской правды» - он был настолько высок, что никто не смог бы нам «тыкнуть». Я не помню, чтобы нам какие-то особые указания давали, что (выделено по просьбе М. Корнеевой) публиковать. Но при этом я обязательно ходила на все планерки правительства, не потому что боялась власти, а потому что это та структура, которая является организатором всей общественной жизни края. И если возникала потребность уточнить в правительстве какие-то моменты, я это делала, и от умных «подсказок» не отворачивалась.

- Марина Дмитриевна, на вашу долю выпала еще и начавшаяся в 90-е компьютерная революция в прессе.

- Но это же было неизбежно. И мы пошли на это в русле общего течения, чтобы не отставать от своего времени. В результате газеты стали совсем другими. Это особый разговор. А мне и сегодня бывает больно, что кто-то не понимает, что такое «Ставропольская правда». Да, много можно сказать по телевидению и радио, они и делают это – первыми вбрасывая информацию, но осмысленную точку ставит газета! Должна. Она расставляет акценты, она направляет людей. Об этом я и в своей кандидатской диссертации говорила, став преподавателем кафедры журналистики и проанализировав двадцать лет ставропольской прессы периода перестройки и демократизации. А ведь это был такой взрыв! Знаете, в научном труде так непросто уйти от эмоций, там нужны только факты и выводы. Мне это сложно давалось, потому как сама лично варилась в том времени. Но старалась отразить честно этапы развития журналистики с ее плюсами и минусами. Был же и хороший опыт! Мы наблюдали сложнейшие процессы, когда одна за другой появлялись и исчезали газетки-однодневки, но были и добротные деловые, в которых работали талантливые люди. Само время было интересное, противоречивое.

- Уйдя из газеты, вы возглавили комитет по печати, и наверное, в этой работе такой анализ журналистики был важен особенно.

- Шла в комитет с ощущением огромной усталости от газеты. С болью, конечно, расставалась, но просто физически уже не могла. Сил моральных, душевных не было. Впрочем, потом и в комитете выявились свои проблемы: нужно было спасать районные газеты, которые оказались на грани исчезновения. Они всегда были важным связующим звеном в обществе и должны им оставаться. Мы с вами помним еще, какие повседневные связи были у газеты с читателем. «Ставрополка» десять тысяч писем в год получала! Каждое утро начиналось с папки с письмами. Сегодня все это очень изменилось…

- А вот интересно, почему во многих странах мира печатная периодика до сих пор жива и прекрасно себя чувствует? И явно находит своего читателя.

- Значит, есть понимание ее роли. Именно печать ставит точку в оценке любого общественного события – от политики до экономики. Не телевизор… Уверена, нужно привлекать молодежь в печатные СМИ. Преподавая в университете будущим журналистам, я видела, что у нас хорошая, умная молодежь, но ее нужно чем-то привлекать. Даже рублем, в конце концов. Общение со студентами и меня саму обогащало чем-то новым, важным. Мне становилось понятно, как они воспринимают жизнь и как мне надо воспринимать.

Сегодня, к сожалению, печатные СМИ часто работают впустую, публикуя огромные отчеты, которые никто не читает. Даже те чиновники, которые эти статьи вам дают. А ведь и чиновники бывают разные, и при другом подходе журналисты могли бы принести куда больше пользы тем отраслям, которыми они занимаются. Журналисты способны и темы найти, и людей, и подход к людям… И люди это сразу оценят. Наверное, хорошо, что я в свое время прошла школу крайкомовской работы, видела, что власть – это связующая сила общества и чиновники бывают разные. Да и сегодня журналисты по мере своих возможностей стараются вдохнуть живое в тексты и заголовок яркий подать, и примеры нужные привести. В газете и сейчас есть крепкие перья, но простора творческого не хватает. Я за многими слежу, наблюдаю.

- Вы много сил и времени уделяете работе в президиуме краевой организации Союза журналистов.

- Это мое спасение. Через эту работу чувствую связь с журналистикой, ощущаю ее атмосферу. Журналистика - мое счастье, моя любовь. С тревогой ощущаю, как Союз журналистов переживает непростой период. Понимаю: нужны новые идеи, новые подходы. Причем с самого верха – общероссийского. И власть должна повернуться лицом. Даже наша долгожительница - премия Союза журналистов им. Г. Лопатина - нуждается в обновленных подходах. Время требует чего-то другого, чего - пока не знаю. А люди-то есть в профессии очень талантливые. Они бы могли, например, оживить и телевидение, и печать: ситуация сегодня в стране непростая, нужны серьезные программы, по-настоящему умные. А не эти приукрашенные отчеты и бесконечные шоу… Журналист должен разговаривать (выделено по просьбе М. Корнеевой) с народом! Вообще журналистика - потрясающая профессия, ее только нужно поддерживать. Что еще лучше можно придумать для человека: и развитый кругозор, и контактность с самым широким кругом общения. Журналист - каждый день с живыми людьми, он многое видит, подмечает, многое способен сделать для людей. И я от души желаю этого всем нашим коллегам.