Олег Воропаев: Поэтический форум

Русская тема

В горле хрип. Гуляй деревня!

Дед гармонику достал

на причале довоенном

у поклонного креста.

 

Эх, трехрядка-замануха!

Каблуки вбивают пыль.

Озорная молодуха

зазывает на кадриль.

 

Над коленями оборки,

усмехающийся рот…

За деревнею на взгорке

кто не пляшет, тот поет.

 

Водка плещется из кружки…

«Да ничто!.. Еще нальют!..»

И склоняются друг к дружке

почерневшие избушки,

в землю вросшие по грудь.

* * *

За эхом, где все пропадет,

и свет отразится в канале

уютного города тьмы,

над бездной раскрошится лед

и птицы, как в кадре финальном,

укроются тенью волны.

 

Поставив кувшин с молоком

на столик, качнувшийся рядом,

ты спросишь: «Не в этот ли год?..

Цыганка… и это окно?..»

Я тихо отвечу: «Не надо.

Пожалуй, никто не умрет».

Она не умна…

 

Она не умна, но это уже не важно.

Она еще помнит грязь и помнит конвой.

Но ей все равно, с какой стороны у меня бумажник,

ей хочется жить и пить наравне со мной.

 

Она начиталась Ремарка, и грудь у нее в наколках,

она помешалась на Рильке и на белом вине…

И мне хочется крикнуть ей: живи как живешь – и только,

и только не спрашивай, слышишь, не спрашивай меня о войне.

 

Она пишет матами письма любовнику в Польшу,

к ней ходит женщина-смерть с дыркой от пули в виске,

но я готов простить это все и даже немного больше,

когда она теплой щекой спит на моей руке.

* * *

В доме повешенного о веревке ни слова.

В доме распятого – о кресте и гвоздях.

Хочешь, вернусь? Это будет проще простого.

Проще, чем лезвием жалости душу пластать.

 

Только не спрашивай, кого окликает птица

в гулком терновнике под восковой луной.

Если захочешь, переиграем в лицах

вечную драму с ружьем на стене и виной

 

каждого перед всеми, где главный герой в шинели,

пропахшей кровью и порохом, грязно стреляется в рот

над недочитанной книгой Байрона или Шелли,

где в качестве эпилога – никто никого не ждет.

* * *

Условность пейзажа с дырявой трубой,

с процеженным небом над старой орешиной.

Я выдумал ночь, чтоб остаться с тобой,

и глупую нежность у окон завешенных.

 

В причудливой саге «серебряных лун» -

стареющий циник, принцесса на выданье…

И если игра порождает игру,

смешней персонажей не выдумать.

 

Как будто не болью в наркозе ветров

питается почерка нервная выточка.

В прокуренном сердце – оторванный тромб,

как елочный шарик на ниточке.

* * *

Был вечер перед ноябрем

беззвучен и обыкновенен,

незавершенной акварелью

темнел осунувшийся дом,

 

и виноградный аромат

по саду сумеречно стлался…

И ты сказала: «Оставайся.

За перевалами – зима».

 

И наваждением глухим

над полинялыми стогами

очнулся лес… И льдинка Кая

в моей ворочалась груди.

* * *

Вот она – мрачность полей.

Осень. Прощание. Ветер.

Хлещут по влажной коре

ивы звенящие плети.

 

Листья уже не парят

в порохе птичьего крика…

Глухонемая заря

плещется тихо.

* * *

Пялились доктора -

жить будет.

Нет, – говорил я, -

хрен вам на блюде.

Жить – это мало,

если работа – рвота.

Мыслями потрошить это болото

за две, за четыре жизни -

в одной упряжке…

Мать уверяла,

что я родился в тельняшке.

Вот они -

черно-белые знаки.

Каждый из вас

хоть раз в жизни плакал.

Только не врите,

что тверже гранита.

 

- Жить будет, -

говаривал кнут.

 

Каждому прянику по постаменту.

В глотку запхните

черную ленту.

Глаз перекрестье,

В глазах – плаха.

Так вот же она -

душа -

в белой рубахе,

в рваной рубахе -

не докололи.

Кровь на губах,

молоко ли…

* * *

Игорю Панькову

Выпить?! Это первое, что сейчас надо.

Зарубцевать эту горечь и муку.

Ветер. Кладбищенская ограда.

Потерять друга – все равно что молодость или руку.

 

Нет, не икону теперь… Водки!

Господи, прости этот грех тяжкий!

В горле гекзаметры, ямбы… В них ловко

друг мой со смертью играл… Храбрый портняжка!

 

Пьет куполами желчь город в тумане.

На вечевой башне колокол ожил.

Это не много, мой друг, но без обмана.

Большего никто никому не должен.

* * *

Месяц в ладонь ткнется

Колосом спелой ржи.

Кто-то еще вернется -

Перелатать жизнь.

 

За молоком сферы,

За горизонт лет

Из облаков серых

Будет стекать свет.

 

Над полотном поля

Будет дождей мрак…

Кто-то еще волен

Не попадать в такт…

* * *

Холодное утро не с кем делить,

разве что с сигаретой.

Холодное утро… Бросить курить -

может быть, дело третье…

 

И, алкогольно качнувшись вглубь,

маятником ловишь – ветер…

Всего лишь ветер вокруг…

Ветер всего лишь…