«Конторский» подвиг

Нераскрывшиеся, похожие на маковые коробочки раздавали по домам, их нужно было еще высушить и потом извлечь оттуда урожай. Ремесло это детвора осваивала уже с 7-8 лет, чтобы у родителей было побольше трудодней. Один раз в год платили деньги, которых хватало либо на новые ботинки, либо на отрез ткани, а однажды, в 1937-м, семья отчаянно потратила деньги на патефон, и дом их по вечерам стал напоминать клуб. Однако же работать меньше прежнего не стали, а вязать, прясть и мять овчины с музыкой, пусть даже и под чадящую керосинку, стало гораздо веселей.

Когда с первых дней войны пропал без вести на фронте отец, а вскоре умерла и мама, бабушка взвалила на себя их обязанности. Рая-то до войны восьмилетку окончить успела, а младших еще растить да растить надо было. Она выучилась в Благодарном на курсах бухгалтеров, потому что имела склонность к математике. Стала работать в колхозе «Вторая пятилетка» учетчиком. Бухгалтер у них эвакуированный был - как сейчас помнит, Федор Федорович Рясинский из Таганрога. Он с завхозом Иваном бухгалтерской науке Раю и обучил. Забегая вперед скажу, что из 45 ее трудовых лет 40 она проработала главбухом.

2 августа 1942-го Апанасенковский район оккупировали немцы. Неразумная малышня с восторгом пялилась на их мотоциклы. Взрослых же охватили другие заботы. В колхозе, например, в те самые минуты, когда в село входили фашисты, торопливо набивали кадушки… бумагами. Прямо под конторой находился подвал, в него-то и носили конторские - так их тогда называли - кипы документов. Рая вместе с напарницей Верой Дибровой, бухгалтером и завхозом весь колхозный архив уложили в пропахшие огурцами кадки, которые еще и присыпали каким-то хламом. Опять же забегая вперед скажу: только «Вторая пятилетка» и сохранила свой архив за военные годы. У других он либо сгорел, либо был уничтожен перед приходом гитлеровцев. Многих, очень многих людей выручил маленький подвиг конторских работников, избавил впоследствии от неприятной процедуры свидетельского - через суд - подтверждения трудового стажа.

Немцы внесли свои поправки в сельский распорядок. Но парням да девчатам все равно хотелось бегать «на досвитки» - так назывались в ту пору деревенские посиделки, хоть из-за этого не раз приходилось рисковать жизнью. Особенно зверствовали немецкие прихвостни – был там полный «интернационал» - калмыки, украинцы, казахи, русские… А не дай бог, девка какая их пьяному взору приглянется – беда. Тут уж либо «темную» хлопцы делали, либо немцам на них надо было пожаловаться: и то, и другое действовало. Лишь бы прихвостни не опередили, не донесли своим хозяевам о связях местного населения с партизанами.

У Погребных дом большой был, немцы в нем свой штаб устроили. Семье пришлось тесниться на русской печке да подле нее. Как-то подвыпивший полицай, еще днем «облизывавшийся» на Раю, переполошил ночью всю семью, вскарабкавшись на печь. Бабушка Акулина, не испугавшись, огрела бесстыдника кочергой, а наутро еще и нажаловалась на него офицеру. Что уж с ним сделали немцы, неведомо, только в тот же день кланялся он 80-летней бабушке в ноги и просил у нее прощения.

А однажды квартировавший у них немец получил к Рождеству посылку из Германии. Было в ней много диковинных вещей, в том числе и шоколад. Позвал он детвору, а бабушка над ними, как курица над цыплятами, нависла.

- Матка, зачем нам эта война, - немец неплохо говорил по-русски, - у меня два дочка есть вдовы, с такими же маленькими киндер. Сталин - Гитлер, что они делают?

Подивилась баба Акулина этим словам. Зачем же было идти рушить чужую мирную жизнь, если и самим война беды принесла? Что сказал бы расчувствовавшийся квартирант, если бы знал о том, что в заколоченном сарае стоят племенные лошади, что детвора через маленькое оконце носит им еду и воду и по очереди гладит гривы да уговаривает, чтоб не заржали, не выдали себя и их. А Рая ко всему прочему еще и секретарем комсомольской организации была, да и партизаны от их коровки «посылки» получали, когда приносили в село листовки.

Но не все оккупанты были так сентиментальны. Родную Раину тетку чуть не повесили за то, что не нашлось в ее доме отдельной постели для каждого из семи фашистов.

Когда загрохотала над Манычем канонада и немцы начали спешно покидать эти места, никто не скрывал радостных слез. Это была маленькая репетиция великого праздника, до которого оставалось еще более двух лет и который до сих пор остается самым красным днем календаря. Рая тогда еще не знала, что вернется из плена отец, что вскоре на Курской дуге заработает свой орден ее односельчанин и ровесник Александр Новохатский, чью фамилию потом она станет носить, и что к 80 годам будет у нее трое внуков и пять правнуков... Что через много-много лет, оформляясь на пенсию, придет она в тот самый колхоз, только уже называться он будет «Дружбой». Взглянув на нее, кадровичка скажет: «Неприемный день», но потом опомнится и, извинившись, выдаст Раисе Матвеевне справку о ее работе в военные годы. О спасении колхозного архива не только тогда, но и сейчас вся местная детвора знает. Да только вот жаль, что история все чаще воспринимается молодыми как История страны, а не как судьба нынешних скромных бабушек, на чьи девчоночьи плечи легли все тяготы минувшей войны.