Описание Родины

Счастье, по Паустовскому, уже есть. Его не надо добиваться, за ним не надо гоняться, его не купишь ни деньгами, ни славой. Для того чтобы стать счастливым, достаточно выйти на берег ночного озера и помолчать. Чем тише и трезвее ведет себя человек перед лицом природы, тем большее счастье она ему дарит. И тогда рождается то, что мы называем любовью к Родине.

Обо всем этом Паустовский писал безукоризненно чистым русским языком, поэтому его уроки счастья оказались столь убедительны. Когда вышла его повесть «Мещерская сторона», тысячи паломников со всей России ушли кормить комаров в этот край древних болот, бескрайних сосновых лесов и загадочных черных речек, целебно пахнущих йодом. Тысячи людей полюбили этот уголок родной страны до самозабвения…

В сущности, мы имеем в нашей литературе уникальный жанр, который весьма условно можно обозначить как описание Родины. Имен – больших и малых – тут не перечесть: от Аксакова, Тургенева, Чехова и Бунина до лучших прозаиков советской эпохи. У каждого свой голос, своя интонация, но объединяют их, по крайней мере, две вещи: любовь к родной земле и любовь к родному языку. Ужасно признаться, но в нынешней, так называемой «актуальной» литературе я ни того, ни другого не нахожу. Описание Родины из нашей словесности исчезло. А когда исчезает описание какого-либо предмета, тогда из нашего сознания начинает устраняться и сам предмет.

Одним из самых ярких и чистых прозаиков названного направления был Юрий Казаков. Его именовали «тихим шестидесятником». Он не выступал на стадионах, не шумел, не скандалил, не лез в диссиденты. Он любил русский Север. Он описал его так, что, как и в случае с «Мещерой» Паустовского, тысячи людей вменили себе в правило каждый год ездить к Белому морю, чтобы жить в заброшенных рыбацких избах, видеть необычайной красоты закаты, слышать по ночам вой штормового ветра и скрип кряжистых прибрежных сосен. Юрий Казаков был последним, быть может, нашим писателем, кто владел искусством художественной прозы в классическом смысле этого слова. Не зря один из вдумчивых критиков сказал о нем так: «Он был русским советским христианским писателем. Ни одно из этих определений невозможно отбросить, потому что путь Казакова от Бунина, от русской классики к христианскому пониманию божественного происхождения Слова лежал через советскую эпоху. Кому-то эта эпоха помешала понять свои истоки и услышать гул крови, а Казакову помогла».

Как бы там ни было, но перечитать пару страниц Аксакова, Бунина, Паустовского или Казакова, значит, повторить урок счастья и вернуть себе Родину.