Григорий Щербаков. Брандмейстер, понимавший толк в лошадях

Впрочем, тогда, «носясь как угорелые», мы не смотрели себе под ноги, да и по сторонам тоже. А вот сейчас присмотрелся. И задумался: так ведь этой брусчатке, наверное, не менее 150 лет, а может, и больше! Значит, и некоторым домам столько же!

В одном из них, как гласит предание и утверждают историки, в 1820 году проездом на Кавказ останавливался молодой Пушкин. Но в каком именно? Может быть, в этом, под номером 16, находящимся уже на «равнинной» части Крепостной горы, рядом с плавательным бассейном? Низенький, одноэтажный, он будто специально оставлен здесь для памяти о временах давным-давно минувших. К нему вплотную примыкает тоже старое, но более основательное строение. И тут же высится каменный глухой полутораметровый забор с аркой и кованой из железа входной калиткой с незатейливым узором…

Проживающая здесь Тамара Маркина не только уверенно, но даже с какой-то игривой веселостью подтвердила:

- Да, именно ее, вот эту калитку, открывал Саша после прогулок. Через нее проходил в этот дом. А принадлежал он, между прочим, полицмейстеру. А вы, что, не знали?

Я поддержал шутливый тон ставропольчанки:

- Пушкин всегда был веселым и озорным. И как же только он вот на этой стене не оставил надписи: «Здесь был Саша»?

Что касается дома полицмейстера, я, конечно, знал, что он располагался в этом, бывшем Полицейском переулке, как называлась улица Ставропольская до революции: именно с него, собственно, она и началась. Однако «на всякий случай» решил все-таки проверить информацию. Ведущий археограф крайгосархива Елена Громова предоставила мне «Табель домов и дворовых мест в губернском городе Ставрополе за 1898 год». Так и есть! По восточной стороне значится: «Городское здание (квартира полицмейстера)». Правда, задолго до этого тут, оказывается, было выстроено новое, капитальное «казенное» каменное здание для городской полиции, где квартировал и полицмейстер. Правее, в глубине двора, располагались конюшни. Далее стоял дом брандмейстера. Сама же пожарная команда, подчинявшаяся в то время полиции, находилась на небольшом расстоянии от этого места – фактически там же, где и сейчас.

Да, «городское здание» было перестроено. Фасадная же часть – несколько комнат, которые занимал полицмейстер с семьей, – похоже, не реконструировалась: об этом говорят деревянные (из дуба) стены да и вся планировка. Видимо, в одной или двух комнатах, выделенных полицмейстером, как раз и обитал в течение трех дней А. Пушкин. Ну, а уж калитка, много раз описанная исследователями, несомненно, «та самая».

До революции «городское здание» значилось под номером 1. Но это объяснимо. Новые власти меняли не только названия улиц, но и порядок нумерации домов, даже четные и нечетные стороны – возможно, чтобы и следа не оставалось от прежнего «ненавистного царского режима».

На «Табель…» обратила внимание жительница этой улицы Н. Долинская. Увидев обозначенную в нем хозяйку домовладения № 3 Александру Михайловну Щербакову, Наталья Сергеевна воскликнула:

- Так это же моя прабабушка! Дом ее как стоял, так и стоит на старом месте. Вот он рядом, сейчас под номером 20, видите? У нас сохранился даже его чертеж, составленный в 1911 году городским землемером. И фото моих предков есть!

С трепетным чувством рассматривал я все эти документы. И крайне бережно – из-за их ветхости.

- А на этой фотографии, которой я очень дорожу, - мой прадедушка Григорий Щербаков, - говорит Наталья Сергеевна. - Обратите внимание: снимку ровно 100 лет!

Даже не очень посвященные люди наверняка скажут, что изображенный на ней мужчина – в брандмейстерской униформе. Да, именно так.

Тут тоже целая история. Организация пожарного дела в Ставрополе началась еще в начале ХIХ века. Но вплоть до следующего столетия обязанности брандмейстеров сводились в основном к контролю за исправностью пожарных труб в общественных зданиях и дымоходов в частных домах. Говоря современным языком, материально-техническая база пожарных и их профессиональная подготовка были так слабы, что в большинстве случаев они добирались до места горения тогда, когда им там делать уже было нечего.

Причем это было свойственно не только нашей губернии. Поэтому в начале ХХ века приняли ряд мер, направленных на обеспечение пожарной безопасности страны. Пожарные команды были выведены из подчинения полиции и переданы городским управам. Тогда же была введена и новая пожарная форма.

Очень многое зависело от того, кто возглавит пожарные команды на местах. Как видно из постановления городской управы от 21 июня 1907 года, в Ставрополе весьма озаботились «подысканием на должность брандмейстера лица, практически вполне подготовленного для этого, всесторонне знающего пожарное дело и понимающего толк в лошадях». Не знаю, было ли тогда в ходу такое выражение – «на конкурсной основе», но, похоже, именно таким образом подбиралась кандидатура на должность главного городского огнеборца. В газете «Северо-Кавказская жизнь» (она распространялась не только по всему региону, но и в Петербурге, и Москве) было помещено объявление: «Ставропольская городская управа объявляет, что при городской пожарной команде имеется свободная вакансия брандмейстера с годовым содержанием 600 руб. и квартирными деньгами по 8 руб. за месяц. Лица, желающие занять означенную должность, приглашаются подать о том в городскую управу заявления, с указанием своей прежней службы». Одновременно в Санкт-Петербург, в Бюро бранд-мейстеров при совете Императорского пожарного общества, было направлено письмо, заканчивающееся словами: «Городская управа имеет честь просить Бюро не отказать порекомендовать лиц, могущих занять должность брандмейстера на вышесказанных условиях».

И достойная кандидатура для губернского города, в те годы хорошо известного как врата Кавказа, была найдена. Этим человеком оказался Григорий Щербаков – помощник смотрителя Лефортовского полицей-ского дома, а до этого на протяжении восьми лет служивший брандмейстером Московской пожарной охраны. Нелишне заметить: до того как стать пожарным, Г. Щербаков был, как записано в метрике о рождении его дочери, офицером лейб-гвардии гусарского Его Величества полка.

А вот какую характеристику-рекомендацию будущему главному пожарному Града Креста дал московский брандмайор (его подпись в архивном документе неразборчива): «Господин Щербаков поведения был хорошего, трезвого. Ни в чем предосудительном замечаем не был. Возложенныя на него по должности обязанности отправлял вполне исправно при полном знании своего дела и от службы уволен был по случаю назначения его на должность помощника смотрителя Лефортовского полицейского дома в г. Москве. К занятию должности брандмейстера Ставропольской пожарной команды может быть мною рекомендован как лицо вполне соответствующее».

Вопрос, как говорится, был решен. Все другие кандидатуры «самовыдвиженцев», в том числе из Петербурга и Москвы (их список тоже есть в архиве, он достаточно длинен), не прошли. Хотя, суду по всему, они тоже «понимали толк в лошадях».

Григорий Щербаков вместе с семьей перебрался в Ставрополь. За время службы он успел сделать немало. К примеру, уже в следующем, после назначения на должность 1908 году был перестроен пожарный двор с каланчой на Соборной площади (рядом с Казанским собором), где сейчас находится пожарная часть № 8, входящая в структуру МЧС.

Оценкой заслуг Григория Андреевича можно считать и тот факт, что уже после оставления должности (это случилось в самый канун рокового 1917 года) он был принят в почетные члены Ставропольского городского вольного пожарного общества, в которое входили губернатор Б. Янушевский, представитель одной из самых богатых и знатных купеческих семей А. Меснянкин, знаменитый губернский нотариус В. Манжос-Белый, предприниматель Л. Траубе и другие весьма уважаемые в губернии люди.

У Григория Андреевича и Александры Михайловны были две дочери и сын, подарившие им двух внуков и двух внучек. Всем как-то удалось пережить революционные годы, Гражданскую войну, тяжелые тридцатые. А дальше началась Великая Отечественная…

Г. Щербаков умер в 1938 году в возрасте 85 лет. Похоронен на Даниловском кладбище.

Ставрополь.