Восьмой этаж

О чем мечтает нормальный человек? Нормальный человек мечтает о предметах привлекательных. О власти, успехе, деньгах. Ну, о любви. Александр Андреевич мечтал о костылях. О том, чтобы с их помощью передвигаться.

Уже год он обитал в аду. Ад плоский, двумерный, в нем нет измерения высоты. Ад располагается на пространстве больничной койки, встать с которой он не может. Как уложили после автокатастрофы, так и лежит.

В аду заправляют демоны. Главный из них – Боль. Ползучая, как ядовитая гадина, она душит, тесно обнимая чешуйчатыми кольцами, нахально лезет невыразительной, но страшной треугольной мордой в его искаженное муками лицо.

А вот демон Страха – дергающийся, прыгучий, цепкий. Рядом Безнадежность – студенистая, липкая, она обволакивает, лишает сил. Есть и вполне материальные атрибуты ада – «судно», «утка», при их помощи больной справляет нужды разбитого организма.

В аду не только демоны. Светлые, заботливые существа – медсестры, санитарки. Главная среди них – жена. Быстро, как в страшной сказке, старея, прямо день ото дня, она борется за него, ухаживает и приободряет с такой любовью и силой, что стыдно становится за свою беспомощность и безнадежность положения. Она так надеется на чудо!

Светлые в аду бесправны, им разрешено присутствовать и сострадать, но правят все-таки демоны по своим законам.

С первых дней своего пребывания здесь Александр задумал побег. Как только узнал, что его палата находится на восьмом этаже, сразу у него созрел план. Надо только добраться до окна. Тогда конец всему: нестерпимости, безнадежности, отчаянию. Жаль Татьяну, жену, но сколько может длиться ее подвиг? Силы и деньги на исходе, а рвется там, где худо. Случись что с ней, что тогда? А ведь и ей за пятьдесят, не девчонка. Лучше побыстрее ее освободить.

Мысль о побеге стала главной, в ответ на все невзгоды он повторял про себя как заклинание: «восьмой этаж».

Добраться до окна, больше ничего не надо. Его койка стоит у входа в палату, через коридор до окна пять метров, но как их преодолеть? Если бы он ходил на костылях!

До крушения жизни Александр Андреевич был водителем-дальнобойщиком. Каждый год он накручивал по дорогам под сто тысяч километров, ну а теперь не километры и не метры, а ерзание по койке.

Беда случилась так: он возвращался после рейса, оставив грузовик в гараже, ехал домой, не торопясь на своей легковой «Тойоте». Летающая тарелка появилась перед ним из ниоткуда, вращаясь вокруг своей оси, объект стремительно приближался, то ослепляя вспышкой яркого света, то исчезая в темноте. НЛО или что другое, разбираться некогда, опытный водитель заблаговременно стал уходить на обочину и, видя разворот событий, дальше, в кювет. Но удара избежать не удалось. Светящийся волчок оказался обычной «десяткой», машину занесло на скользкой дороге, пьяный водитель за рулем несущегося юзом автомобиля не сумел ничего сделать.

И произошла авария. Обо всем этом Александр Андреевич узнал уже в больнице. За разбитую машину ему заплатили какой-то пустяк, а лечение многочисленных переломов оплачивать пришлось самому.

Недавно во время обхода заведующий отделением сказал, что пора пробовать подняться.

– Будем учиться ходить на костылях.

– А дальше?

– Что дальше? – будто не понял врач.

– А без костылей буду?

Врач раздраженно пожал плечами – мол, спасибо скажи, что живой остался. Камень лег на сердце. Когда у больного была перспектива, он совсем по-другому говорил, другими словами и с другой интонацией. И в ответ на неопределенное заключение врача он мысленно произнес: «Восьмой этаж».

Костыли велели купить заранее, их поставили в ногах, на виду, наверное, это был психологический прием, чтобы приучить к мысли о ходьбе. Первый опыт оказался неудачным: как только его подняли с постели, Александр потерял сознание. Лечащий врач и сестра едва сумели подхватить. Но желание подняться было очень сильным. Александр любовался костылями, они казались ему прекрасными, как крылья большой птицы. Крылья сулили освободительный полет.

Уже через неделю он начал потихоньку ковылять. Время пришло.

Ночью, дождавшись, когда обезболенные и усыпленные лекарствами соседи по палате уснули, Александр, стараясь не стонать и не шуметь, дотянулся до костылей, поднялся и направился в коридор. В коридоре было пусто, двери в палаты закрыты, лишь за дверью в ординаторскую угадывался свет, но и там было тихо. Теперь несколько трудных шагов – и окно. Оно легко открылось. Поток свежего зимнего воздуха обнял Александра. Вдохнув, он едва не потерял равновесие: год ведь дышал спертым больничным воздухом, сердце стучало так, будто на восьмой этаж он вбежал по лестнице. Александр лег животом на подоконник и продвинулся вперед. Напоследок он огляделся: напротив больничного корпуса жилой дом с темными окнами. Лишь в нескольких горит свет. Внизу под ним вычищенный асфальтовый тротуар, снег аккуратно сложен на газон. Слева, в пространстве между корпусами больницы, виден участок шоссе с быстро несущимися, редкими в это ночное время машинами.

Остался один рывок – и конец всему. Он дышал полной грудью, свежесть воздуха и запахи города пьянили. Живой, холодный ветерок навевал видения почти забытые: вечерний город, толпы людей, ярко освещенные улицы с машинами. Это все тоже исчезнет сейчас вместе с болью и беспомощностью, от которых он бежал.

Чаши весов качнулись и застыли в равновесии. Дух несчастного самоубийцы словно парил над городом, прощаясь. А потом, своевольный, он устремился в другой город, за восемь тысяч километров, к берегу студеного моря. Там, в этих сопках, больше тридцати лет назад начался путь молодого шофера Сани Курилова. Там было все: таежные трассы, медвежья охота, танцы в поселковых клубах, развеселые, порой с пьянкой и драками. Жизнь, полная счастья и куража. Свежий морозный воздух напомнил о ней.

Александр осторожно сполз обратно в коридор, хорошо, что костыли не упали, он оперся на них и долго еще стоял перед открытым окном. Холодный ветер шевелил отросшие, поседевшие волосы, он не замечал холода, на самом деле Александр был далеко-далеко.

Ставрополь