Комбат

***

Когда мать рассказывала о нем, а это случалось очень редко, все заканчивалось бурными слезами, и мне долго приходилось ждать следующего случая. Но чем быстрее я рос, тем дальше уходила война и тем больше с тайной печалью я мечтал о своем отце. На последних фронтовых снимках он был запечатлен в звании капитана. Отец командовал танковым батальоном и в своих письмах подробно отчитывался о том, как воюет… Что еще я знал о нем? Любил он футбол и, даже став взрослым, часто ходил с разбитыми коленками.

Писем было немного, но однажды у матери не выдержали нервы, и она сожгла их, надеясь столь жестоким способом хоть как-то успокоить себя. Сколько бы я отдал теперь за самый маленький клочок его фронтового письма! Погиб Борис Христин – мой отец – тридцати лет от роду при переправе через Днепр у небольшого хутора Липового. У меня хранились и адрес, и похоронка, но съездить на могилу (чего я страстно желал) не получалось: у матери постоянно находились какие-то неотложные дела.

Наступил 1973 год. 9 мая отмечалось тридцатилетие битвы за Днепр. Стоял жаркий весенний день. Мы с матушкой и моим старшим сыном приехали сначала в Днепропетровск, затем в Мишуринский район и, наконец, на хутор Липовый. Бежали, помню, на заполненную людьми площадь, где узнали, что за нами и другими приезжими был послан специальный транспорт. Нас подняли на машину, оборудованную под трибуну, и объявили перед всем народом: «Это семья погибшего здесь комбата…». Рядом стоял обычный для тех времен памятник солдату с ребенком на руках. А невдалеке под большими нежными вербами плавно неслись воды Днепра. Здесь же на берегу накрыли столы, за которыми плечом к плечу сидели приехавшие отовсюду люди. Позже, когда переживания улеглись, я сказал одному из организаторов юбилея: «Мой отец был офицером, да и другие тоже… Могли бы хоть написать их фамилии». Вздохнув, он ответил: «Эх, сынок, в этой могиле захоронена тысяча человек, в следующей – полторы тысячи солдат и офицеров… На мемориальные доски не хватает средств, но сельчане на субботниках кое-что уже заработали!»

– А если я приеду через 10 лет, – спросил я его, – имена указаны будут?

– Будут, – ответил он как-то неуверенно.

– А еще через 10 лет?

– Ну это уж будут точно!

Прошло 20 лет. Наступил год 50-летия Победы. Я вновь собрался в дорогу и 5 мая 1995 года приехал на Украину. Сердце подсказывало мне, что это будет непростое путешествие. Приезжаю на хутор Липовый и… не обнаруживаю ни хутора, ни памятника, ни могил и уж тем более не нахожу когда-то обещанного мемориала. Открываю дверь сельсовета. Мне листают Книгу памяти: «Христин? Такого нет». Я объясняю, что 20 лет назад был здесь на торжествах, но мне отвечают: «Вы ошибаетесь…» Описываю памятник солдату и слышу в ответ: «Такой памятник есть, только в другом районе». «А как же, – вскрикиваю, – похоронка?». «Вы были в другом месте», – звучит ответ.

В странном смятении я вышел на улицу и горько усмехнулся: «Может быть, действительно, ошибаюсь и никакой войны не было?..». Оставив свои вещи у сторожа, я отправился искать могилу отца… Мне показали, как пройти к памятнику, о котором я твердил в сельсовете. «Будешь идти по дороге, потом сойдешь на тропинку и доберешься до следующего села…»

Тропинки почему-то не было, и я все шел и шел от одного захоронения к другому, не находя родной могилы. Начинало темнеть. Люди встречались запуганные и нехотя отвечали на мои вопросы. Никто не решался пустить на ночлег чужого. Машины тоже проезжали мимо. Окончательно обессиленный в изнеможении прилег на траву. Вокруг расстилалась земля «другого государства». Прижавшись к ней щекой, я тихо произнес: «Отец, помоги мне найти тебя. Дай хоть какой-нибудь знак…». На небе безмолвно светили звезды…

И все-таки я нашел одну семью, которая согласилась взять незнакомца на ночь. Меня накормили, уложили спать, а утром сказали, что вчера я прошел 26 километров: ноги мои были в кровавых мозолях… Хозяин оказался добрым и утром на мотоцикле провез меня по всем захоронениям, которые он знал. И вновь поиски ничего не дали. Где-то произошла ошибка. Я решил ехать домой, сделать запрос в министерство обороны и опять продолжить поиски. До 9 мая оставалось 14 часов.

Весна была в полном разгаре, неистово цвела сирень, дома утопали в цвету. Я подумал: «Отец родился на Украине, и я, его сын, родился на Украине, а разыскать его не смог». Закинул сумку через плечо, надвинул на лоб фуражку и пошел на остановку автобуса, ехавшего в Днепропетровск. Вдоль дороги, как свечи, стояли смиренные тополя. И вдруг я услышал голос: «Ты что же голову опустил?». Я вскинул глаза и среди листьев увидел большую красную звезду, к которой вела широкая дорога. Я свернул на нее и вдруг, о Боже, моему взору открылся огромный памятник солдату-победителю и шеренги надгробных мемориальных досок. Пройдя несколько десятков шагов, я увидел плиту и на ней надпись: «Христин Борис Терентьевич, 1913-1943»… Силы оставили меня, ноги подкосились, и я упал на могилу отца…

Позже в сельсовете долго крутили в руках мой паспорт и никак не могли взять в толк, что и я, и мой отец уроженцы Котовска Одесской области. То, что не смогли сделать эти люди, сделал за них отец: он позвал меня! Узнал я от односельчан и тайну моих странных поисков. Год от года воды Днепра все больше затапливали хутор и военные захоронения. Однажды приняли решение перенести братские могилы на центральную усадьбу, находящуюся на возвышенности… Все оказалось так объяснимо и просто…

На рассвете следующего дня я сразу же отправился к памятнику. Бросилось в глаза, что цветы лежали только на могилах местных жителей. Хутор спал, погруженный в весеннее благоухание. А я рвал цветы, пока не положил хоть пару тюльпанов на каждое надгробие… Появились первые люди.

– Это ты вчера на могилу упал? – спросили они. – Кто же у тебя здесь лежит?

– Отец, – ответил я с гордостью. – Комбат.

Мне тут же налили фронтовые.

Потом был митинг, где много, с чувством говорили. Ничто больше не омрачало этого дня. Главное свершилось. Я нашел отца.

Ставрополь.