Этюд из эпохи Рима

С Герейских гор дул холодный порывистый ветер.

Сумрачной ночью предатели перерезали стражу и открыли тяжелые, окованные железом ворота.

Молодой легионер Марк ворвался в город в числе первых. Недавно бродячий халдей предсказал перемены в его жизни. Мысли о славе и почестях, о том, как близко и счастливо изменится его до сей поры бестолковая, однообразная жизнь издольщика, придали Марку решимость и отвагу. «Сегодня – или никогда!» – решил воин.

При чаде факелов и отблесках пожаров на узких улочках Энны произошло последнее сражение. Рабы бились с невероятной стойкостью. Несмолкаемый звон оружия, вопли, выкрики, лошадиное ржанье разносились далеко окрест; гул ночной битвы слышали пастухи на Герейских горах. Последние из рабов, по свидетельству Диодора Сицилийского, «понимая ожидавшую их неизбежную участь… перерезали друг друга мечами».

Римский консул Рупилий, объезжая на рассвете оплесканный кровью город, был поражен видом безногого легионера, который валялся на улице с отрубленными руками и изжеванными от боли губами.

Легионер истекал кровью и стонал криком.

– Славно над ним поработали рабы-сирийцы, – негромко произнес консул. – До сих пор они рубили пленным руки, а этому не пожалели и ног.

Свита почтительно внимала.

– Прикончите его! – приказал консул, испытывая сострадание при одном виде несчастного. – Ибо, клянусь Марком, он предпочтет попасть в ладью харона1, чем домой.

Один из телохранителей обнажил меч.

– За что?! – закричал вдруг калека, собрав все силы и вложив их в этот пронзительно-тоскливый крик. – Я отдал республике все, что мог, и уже не смогу дать большего… Но неужели заслужил за это только смерть?! Не убивайте меня. Не убивайте!..

Он старался подкатиться к ногам лошади консула, шевелил обрубочками рук, моля о жизни.

Тощее выбритое лицо консула исказила брезгливая усмешка недоумения. Как большинство древних римлян, он презирал смерть и совсем не боялся ее.

– Ах, ты не хочешь умирать?! – сказал Рупилий, как бы не веря услышанному, и оглянулся на свиту. – Ну что ж, оставьте его.

Они поехали дальше.

Несчастного подобрал земляк, который служил с ним в одном легионе. Он смазал Марка целебной мазью, перевязал раны лохмотьями убитых рабов.

Калеку доставили в деревню, к матери.

Он жил долго, довольный тем, что мог дышать воздухом, пить молоко, греться на солнце, смотреть на мир – и пережил консула и всех участников этой битвы.