Писатель Тимофей Шелухин отмечает 85-летие

Река судьбы нашего земляка – писателя Тимофея Шелухина – степная труженица. Рожденная весенним днем 6 марта восемьдесят пять лет тому назад, десятилетиями петляет она меж станиц и хуторов по обожженной солнцем ставропольской степи, несет спасительную животворную влагу рощам и лугам, поит дерево, и человека, и зверя, и птицу… В кровеносной системе народной жизни чутко пульсирует она сердцебиением Родины…

Тимофей Семенович, подводя итоги прожитого, говорит о себе как о человеке, «свековавшем в станице». Баклановская приписана поначалу была к Лабинскому отделу Кубанской области, затем переходила поочередно во владения Новоалександровского, Егорлыкского и Изобильненского районов Ставрополья. Уже одно это обстоятельство говорит о том, как беспокойно и переменчиво было то время. Жизнь изрядно помотала отца будущего писателя, который в годы раскулачивания вынужден был покинуть родное гнездо и искать спасения семейству от голода на стороне. После долгих странствий пристанью Шелухиным станет окраина хутора Передового, что рядом с Баклановкой. Спустя много лет один из сыновей Семена Афанасьевича, Тимофей, с чувством нескрываемого удовлетворения напишет в своей биографии: «С конца пятидесятых годов после окончания заочного отделения Ставропольского пединститута живу в родной станице в собственном доме с большой крестьянской усадьбой. В семье выросло трое детей, и все остались на земле…».

Говорят, на склоне лет люди плохо помнят, что случилось с ними совсем недавно, и в подробностях – события, происходившие десятилетия тому назад. Вот и в памяти Тимофея Семеновича отчетливо запечатлелся образ школьного учителя русского языка и литературы, который попал во время эвакуации в станицу из города. Внимание учителя привлек ученик, тянувшийся к книге, как тянется живой росток к свету. Учитель был первым, кто посоветовал любознательному подростку с чувством юмора и живым воображением попробовать писать самому.

Писал поначалу для районной газеты. Зачитывался очерками Валентина Овечкина, в художественной прозе держал равнение на журавлиный клин классики: Пушкин, Гоголь, Лев Толстой, Тургенев… За ними шли деревенщики советской эпохи – Федор Абрамов, Евгений Носов, Виктор Астафьев… Среди земляков стал ему наставником и другом не кто иной, как знаменитый и увенчанный лаврами Семен Бабаевский.

Первой была издана книга очерков – «Люди моего колхоза», затем повести «Зарево в ночи», «Конец Андреева детства» – для детей. Отражать жизнь как в зеркале уже казалось мало писателю, перо которого становилось все тверже и уверенней. О повестях «Там, где лебяжьи острова» и «Отчая земля» автор пишет, что он в них «пытался показать негативные стороны нашей жизни».

Шли годы, и наконец большой творческой удачей вполне сложившегося мастера явилась повесть «Белокониха». В ней Шелухин, по его же признанию, стремился рассказать обо всем, что видел в родной станице, рано включившись в трудовую жизнь: в четырнадцать лет он встал за штурвал комбайна.

Жизнь на селе, и без того нелегкая, стала истинным испытанием на прочность для всех от мала до велика «в сороковые роковые». О драматических судьбах станичников автор рассказывает с болью и состраданием не простого очевидца, но взволнованного участника событий. Как у всех истинно правдивых произведений, у «Белоконихи» оказалась трудная, но счастливая судьба. Повесть долго не печатали: шилом, которое в мешке не утаишь, кололи чуткий нюх цензоров строки, противоречившие букве и духу однолинейных идеологических установок. Писать надо было по принципу, остроумно высмеянному одним нашим поэтом: «Пришла зима, настало лето – спасибо партии за это». Свою оценку всему, что видел вокруг, Тимофей Семенович доверял, как совести, чистому листу. Правду могло реабилитировать только время.

И «Белокониха» наконец была опубликована – сначала в Ставропольском краевом укрупненном книжном издательстве, а затем в московском «Современнике» без каких-либо существенных поправок и купюр – уже начиналась новая эпоха, и литература как-то выпала из поля зрения «прорабов перестройки», занятых новыми идеями переустройства общественной жизни. Тираж у столичного издания оказался фантастическим по нынешним меркам – пятьдесят тысяч экземпляров!

Все книги Шелухина – а их вышло в свет уже более двух десятков – о том, как трудились и боролись люди, потом и кровью добывая радость жизни для себя и своих потомков.

Самыми плодотворными и отрадными для творчества писателя, по его же признанию, станут постперестроечные годы. Словно поток, прорвавший плотину, хлынут к читателю романы «Отцово родство», «Прощеный день», сборники «Люди моего юрта», «Жизнь на ничейной земле», «О чем звонят колокола», «Февральские окна», «Как стать государем»… Труд писателя увенчан заслуженными наградами: премия губернатора края в области литературы имени Андрея Губина – за книгу публицистики «От Чограя до Кубани»; премия имени Семена Бабаевского – за книгу повестей о тружениках тыла «Второй фронт». Заслуживает наш земляк, конечно же, и всероссийских премий, только они, похоже, нынче не для провинции…

Некоторые из коллег Тимофея Семеновича по литературному ремеслу недоумевают: зачем ему понадобилось в таком количестве (что ни год – то новая книга) писать документальную публицистику? Она ведь во многом ограничивает возможности живописца словом. Решил тряхнуть стариной, вспомнив свои многолетние труды на газетном поприще? Но вот я читаю одну из книг Шелухина-публициста с журналистски талантливым названием «Как стать государем» и начинаю понимать: наш земляк взял на себя почетную и трудную роль летописца сельской глубинки в эпоху кардинальных перемен в стране, когда все устоявшиеся жизненно важные понятия оказались перевернутыми. И надо же их осмыслить, дать оценку, попытаться вернуть взбаламученное течение народной жизни в широкое и правильное русло принципов и традиций, выверенных всей трудовой и духовной практикой многих поколений. Тут не до художественных изысков, главное – запечатлеть, схватить на лету картины быстротекущего времени, хотя бы беглыми штрихами обрисовать образы людей. Тех самых, которые ни при каких условиях не сдают своих позиций и не жалея кладут жизнь на то, чтобы не повернулась спиной к пахарю и сеятелю земля-земелюшка. А в названии книги «Как стать государем» одновременно прочитывается и вопрос, и ответ: государем, то есть вершителем судеб страны, можно стать только так, как делают это любимые герои писателя – истинные государственники, чьи имена и деяния он увековечил для современников и потомков в своих книгах.

…Вспоминаю, как прошлым летом, будучи по издательским делам в Ставрополе, Тимофей Семенович с сыном Аркадием появился у нас в Литературном центре. От их лиц и рук, покрытых вечным, никогда не сходящим загаром, от взлохмаченных шевелюр веяло крепким запахом натруженной степи. И мне нетрудно представить себе, как выйдет генерал нашего писательского воинства по весне на свою парующую весенним дыханием, сажево-черную от свежей вспашки делянку, оглядит ее встрепенувшимся взором земледельца, почуявшего нетерпение зерен, жаждущих лечь в борозду, и рука сама собой потянется к орудию труда, будь то мотыга или перо. Русый курчавый чуб потомка казачьего рода, на наших, его младших собратьев, глазах ставший белым, напоминает нетающие снега кавказских вершин. А сам он, не согбенный невзгодами и летами, высокий и статный, похож на осокорь, цепкими узловатыми корнями схватившийся за землю. И не вырвать его, не выворотить никакой буре, иначе как только с землей. А она, матушка-кормилица-государыня, вечна. Выходит, вечен и человек, связавший с нею крепко-накрепко свою судьбу.