Груша-фронтовичка

А потому бегаю теплыми вечерами по зарослям пастушьей сумки с тяпкой, распугиваю усердных пчел. В помощницах числится у меня дочь, но искоренять сорняки ей не очень хочется, вот она присела у раскидистой груши, повздыхала и вдруг сказала:

- Мам, давай ее спилим.

- Кого? - отрываюсь от грядки.

- Грушу. Она уже такая старая и торчит среди огорода ни к селу ни к городу, только место занимает, плодов с нее много не соберешь – с земли до ветвей не дотянуться и по трухлявому стволу вверх не взберешься. Весь изрезан бороздками, словно лицо старого морщинами.

- Дочь, она ведь и вправду древняя старушка, наша груша.

У окон своего старого дома посадил ее еще мой прадед. Было это в конце позапрошлого века. Еще мой дед вместе с младшими братьями Игнатом и Иваном лазали по ее веткам, соревнуясь в ловкости.

Шли годы, росли хлопцы и уже таскали спелые ароматные груши понравившимся девчатам, а в июне сорок первого от своей хаты, от груши уходили все три брата Черноволенко на войну. Игнат погиб в сорок четвертом, освобождая Эстонию, Иван в том же сорок четвертом был замучен в лагере военнопленных Лашсдорф, вернулся домой только мой дед Василь Васильевич. Вернулся и не узнал ни постаревшей жены, ни подросших детей, ни груши.

В сорок третьем она сильно пострадала: во время освобождения села бой шел и на нашей улице. Бабушка с перепуганными детьми забралась под лавку. Пули свистели рядом с домом. Раскидистая, большущая груша закрывала его собой и была ранена – ствол ее искорежила пулеметная очередь. Когда немцев выбили из села, бабуля успокоила детей и, оставив их на холодной печи, вышла во двор. Замесила глину, и хоть руки коченели от мороза, она старательно замазывала раны, спасая дерево, которое не дало умереть семье от голода в военные годы. Мерзла, лепила и плакала. И, словно пожалев солдатку, груша выжила. Каждый май, уже шестьдесят три года подряд, одевается она в белый наряд, готовясь ко Дню Победы.

Давно уже нет на белом свете моих дедушки и бабушки, а груша-фронтовичка выбросила белые душистые цветы, объявляя о торжестве жизни.

…Солнце давно склонилось к закату, окрасив мир во всевозможные оттенки розового, улетели спать пчелы, а мы, примяв траву, сидели с дочкой у старой груши, решив, что будем беречь ее, сколько сможем, а потом на этом же месте посадим молоденькую, точно такую же. Пусть всегда живет память.

Светлоград.