Раиса Котовская. Уроки пения

Появление на свет в канун Рождества Христова – не знак ли это судьбы, некоего предопределения? Таинственное и многозначное совпадение дат всегда производит магическое впечатление. Как и поэзия…

«Когда человек умирает, изменяются его портреты…». Как ни права в своём наблюдении Анна Ахматова, для меня портреты Раисы Котовской стали меняться ещё при жизни: с обложки последней её книги «Судный день» смотрит до странности незнакомая мне Раиса: в повязанном «домиком» платочке, в образе богомолки. Мы были знакомы с юных лет, и она жила в моей памяти и представлении совсем-совсем другой. С годами наши пути разошлись, в последние годы мы почти не общались. Раису привлекали молитвенные стояния во храме перед образами, почитание церковных праздников, паломничество ко святым местам… Хотя и меня судьба через тяжкие испытания привела на путь богоискательства, однако сказать: «Вот моя земля обетованная – церковь православная моя!» – как сказала Раиса, я не могла бы.

Раиса Котовская написала сравнительно не много, но, несомненно, каждую строку свою пропускала через сердце. Рассказ же о её творчестве в целом невозможно вместить в рамки небольшой газетной статьи. Буду поэтому говорить только о её стихах, написанных в последние годы жизни. В лучших стихотворениях Раисы Котовской последних лет отразились самостоятельность мышления, духовная и гражданская зрелость автора, способность идти против течения, наперерез волне.

Нынче мы «зацитировали» Достоевского, то и дело повторяя: «Мир спасёт красота». Но вот послушайте:

Красота, говорите?
Тщета.
Не спасёт она мир, пропащая.
По рукам пошла красота,
Словно знамя переходящее – 
За валюту и за враньё.
Рано праздновать воскресение.
Нынче время – спасать её,
Чтобы ждать от неё спасения.

Сказала так, словно одним ударом вбила в доску гвоздь по самую шляпку – не вытащить! Вот оно – подлинное художественное. А рядом – стихи не менее разительного свойства. Острая и молниеносная мысль оттого поражает воображение, что облечена в безупречную, чеканную поэтическую форму:

Грозный век настал.
И, может статься,
Оскудеем сердцем я и ты.  
Боязно порой недосчитаться
В нём участья,
              счастья,                                 
                      доброты…
Вот и озираю то и дело
Кладовые собственной души,
Как  больной – своё больное тело,
Чтобы убедиться, что он жив.

Каждому пишущему стихи знакомо это искушение – помудрствовать лукаво. Лукавство получается, разумеется, невольное: как сказал Тютчев, «мысль изреченная есть ложь». Не лживо только подлинное чувство, не лжив поэтический образ, заключающий в себе бездну смысла. Раиса Котовская, как истинный поэт, мыслит образами недюжинной силы – как тот, которым завершается приведенное стихотворение.

У кого-то из классиков я прочла такую запомнившуюся мне истину: то, что современно в момент написания, оказывается современным и впоследствии. Вероятно, это так и есть. Ведь современность (не путать со злободневностью!) – глубинное подводное течение времени, где настоящее проистекает из прошлого и устремляется в будущее.

Стихи Раисы Котовской в высшей степени современны.

Я знаю, она верила в долговечность своего Слова, и полагаю, что в этом не заблуждалась. Её стихи способны выдержать проверку временем. Только вот вопрос: выдержит ли проверку временем само наше общество? Не отвратится ли оно, как уже бывало, от своих исконных родовых святынь, от света Истины, не почит ли духовно в стяжании, в скудоумной пресыщенности?..

… «Уроки пения». Так называется одна из книг Раисы Котовской. Многозначительное название: разве не получаем мы духовно-нравственные уроки, обращаясь к подлинной поэзии? С этим соотносится и стихотворение о «пичужке с серебряным горлышком», в котором «много несхожих живёт голосков»:

…Но один из них – грустный – в сознанье моё
Закатился с утра, как горошина…
Это – редкая птица:
                  душа у неё                      
Не простая – большая, хорошая.

Про эту пичужку почему-то вспомнилось мне в горький час на кладбище, где после отпевания в храме села близ Минеральных Вод мы хоронили своего ушедшего из жизни товарища по перу. Был ясный, не январский, а как-то по-весеннему солнечный день, словно бы Божья благодать разлилась над этими степными просторами, над землёй, приготовившейся принять в себя ещё одну изболевшуюся и отстрадавшую человеческую плоть. А дух? Так хочется уверовать в христианскую заповедь о бессмертии души. Эта душа – веровала…

Пережитое в тот день прощание вылилось у меня в строки, посвящённые памяти Раисы Котовской:

… Есть среди птиц и вороны, и грифы,
От них не жди отрады и добра.
Ты – пела! То пронзительно, то тихо.
По этой песне ты мне и сестра.
Когда ярилась в наших судьбах вьюга,
Крыло в крыло мы не были с тобой.
И что с того… Пернатая подруга!
Как тесен твой скворечник под землёй.
Но песня – вот! Январский день лучится,
Как будто бы среди зимы – весна.
И, сидя на кресте, поёт синица,
Знать, песнь твою подслушала она.