Когда спадает усталость

Младенец родился в городе Святого Креста в семье студента Ставропольской духовной семинарии Михаила Самойленко в июле 1957 года. Окрестили мальца Пашей в день святых великомучеников Петра и Павла. Кто знал тогда, что через много-много лет судьба приведет его в родной город? Впрочем, как никто не знал и того, что в младенчестве он его покинет. Семья священника как семья солдата: глава приказу не подчиниться не может, а домочадцы как нитка за иголкой. Вот и батюшку Самойленко направили служить в Краснодарский край. Поездили они тогда много. Станица Павловская, Лабинск, Армавир… Для всех проблемы, а для пацана – проблемы втройне. Сейчас отец Павел считает, что то время «было для меня временем исповедничества во имя Христово».

Время то было сложное и лукавое. Молодым нынешним, возможно, и не понять, как тогда - в стране воинствующего атеизма - смотрели на церковнослужителей. А я помню: их боялись, как боялись и церкви, считавшейся врагом советской власти. Короче, были мы отдалены и отделены друг от друга. В семье Самойленко, напротив, христианская мораль старших не делала из мирской жизни врага. Во всяком случае, ни в октябрята, ни в пионеры дома Паше вступать не запрещали. Впрочем, октябренок Самойленко, как и его родители, чуть было не пострадал за потерю …октябрятской звездочки. Ну пропала она куда-то при очередном переезде. А в новой школе - скандал. Учительница (отец Павел до сих пор помнит, как ее зовут) в крик: преступление, отца и мать родительских прав лишим, в тюрьму отправим за такое поведение. А Пашка-то понимает: во всем он виноват – звездочку не сберег (купить ее в те времена было невозможно). Все разрулила мудрая матушка Надежда Семеновна: вырезала звездочку из красной картонки и приклеила на лацкан школьного пиджачка. Учительница была довольна.

И пионером был Паша Самойленко. Только ему никогда не разрешали быть горнистом, к чему стремились все мальчишки – не положено сыну священника. Так что, констатирует отец Павел, «о светской части моего детства у меня не очень приятные воспоминания». К четырнадцати годам он понял, что в комсомоле ему делать нечего...

Школа между тем была окончена. Встал вопрос о том, куда пойти учиться пастырскому сыну, старшему из одиннадцати детей. Он хотел в семинарию. Батюшка рассудил: поступишь туда, младшим не дадут и школу окончить, так что получай, сынок, светское образование.

Решил Павел Самойленко стать юристом. Все руками замахали: даже не надейся. Выбор Донского сельскохозяйственного института был по большому счету случайным – туда поступал двоюродный брат. И Павел за компанию. Приехали. Отдал документы в приемную комиссию, а там паника: сын священника поступает. Нам еще этого не хватало!

- Я стою, - вспоминает отец Павел, - молодой человек из семьи с определенным православным уклоном, и робею. А тут еще какие-то непонятные движения у всей приемной комиссии сразу. Решил: на все воля Божия. И жду, чем дело кончится.

Кончилось тем, что вызвали секретаря парткома института. (Напомню, шел 1974 год. До первых признаков перестройки было как до Китая…). А он неожиданно для всех заявил: мы живем в самой демократичной стране, и прием документов у сына священнослужителя и есть демонстрация нашей демократии. Так Павел Самойленко стал студентом зооинженерного факультета. Через пять лет он закончил его с красным дипломом. Кстати сказать, исследование Самойленко о свиньях породы Дюрок не только претендовало на кандидатскую диссертацию, но и поразило много лет спустя ректора Ставропольского агроуниверситета Владимира Трухачева, с которым отец Павел вместе ездил на 165-летие альма-матер: за все эти годы никто так и не заинтересовался этой перспективной породой.

В конечном итоге Самойленко все же стал слушателем Ленинградской духовной семинарии, пройдя через службу иподьяконом у митрополита Антония. После семинарии «автоматом» попал в духовную академию и… оставил ее. «Решение - несколько неожиданное для меня, - вспоминает отец Павел, - и непростое, но вызванное житейской необходимостью». К тому времени семейный студент не мог содержать жену и дочь (сейчас в семье отца Павла четверо дочек и внучка).

Рукоположенный в сан отец Павел начал службу в Никольском соборе Георгиевска. И окончил-таки академию. И написал кандидатскую диссертацию. В феврале 1990 года он стал секретарем митрополита Гедеона. Получив такое предложение от владыки, которого до этого даже не видел ни разу, оторопел:

- Я ведь на секретаря не учился.

- Да и я тоже на архиерея не учился, - прозвучало в ответ.

Десять лет работы с владыкой стали школой для отца Павла. Школой послушания, школой жизненного опыта, которого у митрополита было не занимать. Они вместе исколе- сили всю епархию, которая в девяностых была одной горячей точкой. И то, что мир на Кавказе стал потребностью, несомненная заслуга митрополита Гедеона. И поэтому неудивительно, что его секретарь, возвращаясь из командировки и узнав о бандитском налете на Буденновск, испросив благословения владыки, рванул не на место службы, а именно туда, где его пастырская помощь в тот момент была нужнее всего. Точно так же он отправился мгновенно в Барсуковскую, залитую наводнением. Они, несомненно, дополняли друг друга: мягкий владыка и его более современный и порывистый секретарь. Который, впрочем, - это отмечают многие – умел в ответственный момент принимать решения. И, что не менее важно, отвечать за них.

Не всем это нравилось. И у владыки появился новый секретарь. Через два года митрополит Гедеон понял, что ему не хватает именно отца Павла – такого, какой он есть. Со всеми, как и у каждого человека, достоинствами и недостатками. И их совместное служение продолжалось до самой кончины владыки.

Есть еще одно несомненно положительное качество, которого у отца Павла не отнять. Он созидатель. Примеров привести можно множество. Ограничусь несколькими. Отец Павел - в создателях одной из первых в стране газеты «Православный вестник Ставрополья». Он стал войсковым священником ТКВ, наверное, первым во всех казачьих войсках. По его инициативе был создан и епархиальный попечительства о тюрьмах комитет. Именно он освятил и первую молельную комнату в колонии, и первый, построенный руками заключенных храм.

Но все-таки самое большое дело отца Павла – это больничный храм святого великомученика и целителя Пантелеимона при Ставропольской городской больнице № 4. Когда такая идея возникла, далеко не все врачи ее поддержали, говорили: зачем? И путь от идеи до закладки первого камня оказался ничуть не меньше, чем от начала строительства до его окончания. И измерялся он годами. Отцу Павлу порой ставят в укор дружбу с сильными мира сего – чиновниками, предпринимателями, руководителями предприятий. Но именно эти люди помогали и организационно, и материалами. Впрочем, и помогали, и проверяли. Отец Павел с юмором вспоминает эпизод, как один из предпринимателей, выделивший плитку, приехал посмотреть, «как плитка легла». А на самом деле, проверить, вся ли легла. Убедился, что вся на месте, и успокоился. И уже вполне серьезно – второй. Строительство застопорилось из-за отсутствия отопительных котлов. Вернее, денег на них. И тут после службы какой-то парень попросил встречи. Встретились. Рассказал гость, что он – атеист, но сон ему был: отнести долларовую заначку на котлы в храм. На эти доллары котлы и купили.

Я спросила о том, что меня давно интересовало: как священники выстаивают многочасовые службы? А если плохо себя чувствуешь? Отец Павел ответил:

- Когда я захожу в храм, всякая усталость спадает, появляются силы и вдохновение, желание служить. Служить Господу. Служить людям.

И последнее. Я крестилась уже совсем-совсем взрослой. Я ведь тоже родом из того лукавого времени. Крестил меня отец Павел…