Второй век бабы Насти
С апреля и почти до осенних холодов все жили в поле. За исключением стариков и совсем малых деток. Но и те без дела не сидели. Настенька, сколько себя помнит, то гусят, то телят пасла, братиков и сестричек нянчила. А лет с двенадцати началась взрослая работа в поле: снопы вязала, сено возила…
Однажды, уже после 1920-го, попала под огонь: с одной стороны красные палят, с другой – белые, а несколько девчушек в балочке – посередине. Ох и страху натерпелись…
Жизнь после Гражданской войны мало-помалу налаживалась. От раскулачивания, как говорит Анастасия Михайловна, Бог уберег. Вступили в колхоз, начали привыкать к новому укладу. Да он, этот уклад, почти не отличался от прежнего: работали от зари до зари. Только вот вместо первосортного хлебушка получали палочки-трудодни.
Замуж вышла, по сельским меркам, поздновато: в двадцать с лишним лет. Родила дочку - Любочку. Но с мужем не повезло: Никита, вернувшись из армии, развелся и женился на другой, помоложе. Настя тоже недолго бедовала – сошлась с видным односельчанином. Берег ее Тимофей Бородин пуще глаза. Двух девчушек – Галю и Валю – нажили в любви и согласии. Но опять-таки счастье длилось недолго: грянула Великая Отечественная, и уже в сорок первом Тимофей ушел на фронт.
Когда немцы оккупировали Ставрополье, почта работать перестала. Где он? Что с ним? На эти вопросы семья получила ответ почти четверть века спустя: Подольский архив Минобороны сообщил, что Тимофей Бородин погиб смертью героя при освобождении Ивано-Франковской области Западной Украины, его имя выбито на мемориальной доске братской могилы…
Оккупацию семья переживала тяжело. Хотя гитлеровцы в Татарке особенно не зверствовали, выжить было непросто: холод, голод, а ребятишек-то трое. Выручило то, что хозяйственный Тимофей перед войной купил про запас пару мешков соли. По тем временам – большое богатство. Настя пешком в зимнюю вьюгу ходила в Сенгилеевское и другие соседние села менять узелок соли на буханку-другую хлеба. Через незамерзающие речки и ручейки переходила босиком.
Все в этой жизни когда-нибудь кончается. Вот и война кончилась. Победу отпраздновали. Уцелевшие мужики начали в село возвращаться. Настя своего не дождалась. Пришла весточка, мол, без вести пропал. Это значило, что она не может рассчитывать даже на мизерную пенсию. Горе свое работой гасила: молоко сепарировала, зерно веяла, лед перед весной для ледника заготавливала – холодильников-то тогда в сельской местности и в помине не было, а продукты хранить надо…
После колхозной работы дома вертелась как белка в колесе: корову надо подоить и управить. Корм заготовить. Она хорошо помнит, как, выбиваясь из сил, толкала в гору тачку с травой, а вокруг, словно муравьи, помогали ей три доченьки. Веселого мало…
- Нет, неправду говорю, - сама себя поправляет баба Настя, - веселье тоже было. И песни пели, и плясали…
Тогда, после войны, дома как строили? Всем миром. Крышу накрыть, помазать (оштукатурить понынешнему) всех соседей созывали. Хозяева выставляли немудреную снедь, домашнее вино. Но не за угощение работали люди, понятия «община», «помощь ближнему», казались тогда незыблемыми. Весь день пели. И трудились так, что, глядишь, к вечеру и крыша накрыта, и стены к побелке готовы. Настя и ее дочки могут назвать более пятидесяти домов, к строительству которых они приложили руки.
- А замуж вы так больше и не вышли? – осмеливаюсь перебить бабу Настю. Тяжко, наверное, быть более полувека одной?
- Такие, как Тимофей, редко встречаются, - неторопливо отвечает она. - Да и кому я была нужна с тремя детьми? Мужиков-то война выкосила. Что до одиночества, то его не было: всегда полон дом внуков. Шумят, галдят, а мне приятно: родные кровинушки…
- И много у вас наследников?
- А давайте посчитаем, - говорит Анастасия Михайловна. – У Гали семеро детей. У двоих из них
– по трое ребятишек. Плюс четверо моих прапраправнуков. Это только в одной семье. У Любы – трое детей и пятеро внуков. У Вали один сын и двое внуков. Вот такое у нас богатство.
- А здоровье у вас как?
- Ноги почти не слушаются, а так не жалуюсь…
- Ей две операции в восемьдесят лет сделали, - вступает в разговор младшая дочь Валентина. – Постельный режим врачи определили. Через месяц смотрю, наша баба Настя на тутовнике высоковысоко сидит, ягоды для внучат собирает. Я ее ругать, а она отвечает: у меня, мол, ничего не болит…
Сто лет Анастасии Михайловны в январе этого года праздновали не то чтобы пышно, но вполне прилично. Пришел с поздравлениями глава Татарки Николай Хрипков, преподнес огромный букет и другие подарки. Хор односельчан исполнил ее любимые казачьи песни, а баба Настя с удовольствием подпевала. Перед этим в домашнюю баньку сходила. Попарилась слегка, и во второй свой век вступила помолодевшей.
А секрета долголетия у нее нет. Диеты никогда не придерживалась. И теперь ест что захочет. Хотя особых разносолов на крестьянском столе нет. По-своему счастлива: у нее ведь столько наследников. Такое богатство ни за какие деньги не купишь.