Кое-что о целомудрии и мудрости

Что огорчило? Вновь «Южная звезда» оспаривает ею же заявленный образ литературно-художественного издания. Слово «литература» предполагает литературный язык, который, как и время, движется из прошлого в будущее. Если чудодейственный поток искусственно прерывается, мы получаем уродливое явление «современного языка». Мат, слегка закамуфлированный многоточием, даже если это единственный случай на весь журнал, не перестает быть матом. Не будем забывать: региональную литературу изучают сегодня в школе, и комментарии тут излишни.

Что обнадеживает? Не безразличный, полагаю, к критике Виктор Кустов открыт независимым суждениям. «Я сам, – сказал он в нашей беседе, – пытаюсь найти соотношение между своими и читательскими интересами».

И все-таки «гвоздь» номера – дебют Евдокии Рульской. Это псевдоним автора повести «Женщина в августе». Опубликовав ее, редактор дал нам повод для некоторых общих размышлений…

Итак, банальная история. Две женщины, еще молодые и красивые, приезжают по путевке на Черноморское побережье. Естественно, завязываются знакомства, уточняются намерения. «Ведь вы приехали одни», – многозначительно бросает некто Григорий Печорин. Имя его друга – Владимир Ленский. Соответственно участниц пляжного романа зовут Вера и Ольга. Не сыграют ли взятые напрокат классические имена злую шутку с неклассическим автором?

Здесь героем времени становится не Печорин, а женщина в августе… Читая повесть, ловишь себя на мысли, что между автором и героиней настораживающий знак равенства. Отсюда первая неловкость, ощущение, что тебе предложили заглянуть в замочную скважину размером в дверь. «Мне открылся другой взгляд на мир, взгляд глазами самки, воспринимающей жизнь не только «верхом», но и «низом»… В какой-то момент хочется понять, что, собственно, мы читаем? Исследование сексуальных откровений? Пошленькую курортную исповедь? Или все-таки художественную литературу? Ни одно из намерений автора не исполнено до конца – тот самый случай, когда можно повторить заветную мысль: на полпути человека сторожит не Бог, а дьявол. Впрочем, Евдокия Рульская искренна и потенциально литературно одарена. Этого уже достаточно, чтобы сравнивать ее, как теперь принято, с другими современными писателями, «искренними» до полного патологизма. Но, если придет в голову сравнивать с классиками, обижать придется и авторов, и времена.

В новое время о литературе говорят как о моде. Есть Раббани, Гуччи, Кляйн. А есть Сорокин, Ерофеев, Улицкая…. Сексуальные сцены в современной прозе так же обязательны, как описание партийных собраний в прежние времена, то и другое антихудожественно: «техническая инструкция» разрушает литературную ткань. Сложность человеческой жизни современная литература имитирует за счет эксплуатации промискуитета – беспорядочных половых отношений. Таким образом, Е. Рульская ознаменовала выход провинциальной литературы на «передовые реалистические рубежи». Однако истинный читатель, с десяти строк понимающий, с кем имеет дело, печально усмехнется: «И это русский реализм? Избави Бог…» Доводы его известны: разрыв современной литературы с жизнью русского языка. А язык и есть жизнь человека. Сегодня второсортную зарубежную литературу читают в третьесортных переводах – это называется «жить по цивилизованным стандартам»: Пауло Коэльо, Хираки Мураками, прочие законодатели моды. Но что бы потом ни писали современные авторы, все равно получится «мыльная опера» – территория, на которой размещаются спальня, санузел и храм одновременно. Примечательно, что язык героини Е. Рульской включает в себя лексику книжонок из серии «Бульвар крутой эротики».

…Прежде чем что-то писать, классики могли об этом помолиться в церкви. Если же молиться стыдно, то и писать стыдно. Это и есть русская литература. И вообще во все времена существует выбор: либо ты пишешь художественную прозу, либо порнороман.

Мне могут адресовать недоумение: вы, что же, призываете к поголовному целомудрию? А давайте посмотрим в корень. Речь ведь идет о мудрости – сохранении человеческого отношения к человеку. Поскольку цель искусства – поощрение души, оно добровольно берет на себя обет целомудрия. Разумеется, это не означает запрет «на тему»… Фундаментальное заблуждение ХХ века, что секс – это «наше все», и открытия лежат в этой области. В этой области лежит коммерция. Понимает ли это Е. Рульская или искренне заблуждается на сей счет?