16:07, 3 января 2018 года

Особая атмосфера и притяжение Санкт-Петербурга: питерский синдром

Именно это холодное царство поребриков манит путешественников с меланхолией во взгляде, согласно рейтингу того же агентства.

– Там же жутко холодно, дождливо и мерзко! – недоуменно воскликните вы.

– Именно! – с благоговейным придыханием подтвердят ОНИ. Те самые «они», заболевшие питерским синдромом, готовые на последние 400 рублей взять сувенирную консервную банку, на которой написано «Питерский воздух», и в особенно тоскливые дни жадно вдыхать его, сидя у себя дома на другом конце страны. Не удивлюсь, что скоро питерский синдром станет официальным названием для переменчивого настроения или более возвышенной формы продолжительной грусти.

Я расспросила незнакомцев в возрасте от 20 до 30, в какой город им хотелось бы сейчас поехать, и большинство отвечало: в Питер. И все они твердили о его особой атмосфере: «Хочется вновь почувствовать некоторую депрессивность и печаль этого города. Особенный он для меня тем, что там очень много музеев и необычайно красивая архитектура».

И я этим летом почувствовала зов города, ну не совсем города… скорее, это было настойчивое напоминание дяди о том, что он все еще ждет меня в гости… уже года четыре как! 30 часов незабываемой поездки на комфортабельном автобусе (за время которой я узнала, что не бывает комфортабельных автобусов уже после 10 часов поездки) несколько подготовили меня к мрачному гулянию днем и ночью, разговорам о смысле жизни и прочим питерским развлечениям.

Как ставропольский житель ставропольским жителям сообщаю: да, они действительно едят «куру» и игнорируют «курицу», да, летом лучше не расставаться с чем-нибудь шерстяным, у них километровые очереди к Эрмитажу, и это не преувеличение, они садятся на асфальт и траву в солнечную погоду, минуя лавочки, у них можно разориться, выйдя из продуктового магазина «Экономный», можно пройти несколько километров и совсем не услышать русской речи…

Чтобы добыть эти знания, я проходила ежедневно по 20 с лишним километров, не считая общественного транспорта, и открыла новые возможности собственного организма, способного культурно образовываться днем и ночью без перерывов. Такой ритм был следствием того, что дядя, узнав об имевшихся в моем распоряжении пяти днях отпуска, с сочувствием отметил: «Ничего посмотреть не успеешь!». А нужно заметить, что в детстве родители заставляли меня съесть невкусную кашу только с помощью одной магической частицы «не». Так что вызов был принят, программа написана и выполнена по максимуму!

Эрмитаж? Разумеется. Петропавловская крепость, Дворцовая площадь, Невский проспект? А как же! Исаакиевский, Спас на Крови, «Аврора»? Спрашиваете! Развод мостов? Я профессиональный турист, в конце концов!

Если вам предстоит гонка не хуже моей, рекомендую запастись удобной обувью, либо вам придется удабривать кровью Невскую набережную, как я, мумифицируя ноги тонной пластырей.

Что меня впечатлило больше всего? Нет, не эта масштабность и очевидная красота, затертая миллионами глаз, а небольшие тайны, детали, которыми город делился только со мной: съемочный процесс возле фигур 10 атлантов, парень, зашедший в метро на ходулях, или недвижно стоящие уборщицы с натянутыми на перила тряпками, равнодушно ожидающие, когда же эскалатор поднимет их вверх и уберет себя сам, квартал, в который сворачиваешь и попадаешь в Нарнию… что-то сиюминутное.

А по-настоящему в Питере я ощутила себя не когда рассматривала неприлично искрящиеся от золота гостиные и танцевальные залы царской семьи в Эрмитаже, а когда шла из «Полушки» (продуктового магазина) домой с пакетами и свернула в правильном направлении к дому! Да, вот теперь мне все по плечу!

Впрочем, я бы ни за что не справилась без гида, просто плутала бы в спальных кварталах и все еще училась бы пользоваться метро. А так мне стоило назвать место - и мы уже были на полпути к нему, так как дяде велено было выгулять дитя так, чтобы этот отпуск оно запомнило надолго и ни в чем себе не отказывало. Мы поехали на другой конец города на Лиговский проспект только за одним особенным блюдом.

Приехав, мы не сразу свернули в Контейнерный переулок, а когда оказались на месте, зажатые между обычными домами этими маленькими ларьками, очень удивились контрасту. Будто ты случайно толкаешь стенку шкафа и оказываешься в другой вселенной. Здесь бродят люди с синими, зелеными, красными волосами в сетчатых длинных и будто неаккуратно обрезанных книзу юбках, в грубых ботинках. Здесь стоят кафе-контейнеры, здесь в здании бывшего хлебзавода создан «Лофт Проект Этажи» с кофейней на крыше и залами искусства, здесь продают тюбики с борщом для космонавтов. В контейнере № 9 готовят такояки – любопытную японскую еду, представляющую собой золотистый шарик теста, посыпанный стружкой тунца и политый сырным соусом, внутри которого осьминог, креветка или краб, по выбору. Среди других таких же коробок-будок готовят разные необычности для вегетарианцев или продают старые комиксы, которые ни за что не найдешь в обычном книжном, или продают значки с надписями для отчаявшихся найти сувенир туристов - «Значок из Питера».

Идти по центру и попасть в очередную Нарнию можно не раз. Вот ты любуешься Английской набережной, смотришь на неизбалованные солнцем шпили исторических зданий вроде Петропавловской крепости, на блестящую Неву, ждешь, как мимо тебя вот-вот пройдет Ахматова, в творческом порыве всплеснет руками, и случайно оступаешься и попадаешь в скопление баров с таинственным освещением.

Это мне в городе и нравилось: его непредсказуемость и контрастность, тайные уголки для особых сообществ. Это и тот факт, что я многое делаю впервые: впервые смотрю на Питер с высоты колоннады Исаакиевского собора, впервые еду в самой глубокой в мире подземке, впервые оказываюсь в доме купцов Елисеевых, где торговлю превращают в спектакль с театральными масками, маленькими коробочками для сладостей, похожих на совершенное произведение искусства, где посреди зала само играет пианино, а со второго этажа приветственным движением снимают цилиндры сами «купцы», впервые оказываюсь в океанариуме, где вижу скатов и акул, впервые пробую кофе с ромом, глядя в дождливое окно и различая сквозь него золотой купол храма, впервые приближаюсь к самому прекрасному собору – Спасу на Крови, похожему на пряничный домик, впервые вижу вживую американцев, расхаживающих уверенной, деловой походкой, японцев передвигающихся с такими суровыми лицами, что кажется, вот-вот продемонстрируют древнее искусство владения мечом, испанцев. Кажется, до их темперамента мне слишком далеко, ибо именно от них я получила контузию левого уха, так как они не разговаривают, они кричат, набиваются в небольшой теплоход с едой, хотя кроме них так больше никто не делает, но именно они, единственные, ахали, как дети, когда увидели развод мостов…

Мы выбрали самый романтичный способ насладиться зрелищем. Час ночи. Нас посадили на теплоход, укутали флисовыми красными одеялами и повезли по ледяной Неве, в которой отражаются сотни огней, мы начинаем путешествие от самых маленьких мостиков, пухлый инструктор сурово предупреждает, что нельзя вставать под ними, и подплываем к Дворцовому и Троицкому мостам. Скоро настает долгожданный миг, когда мост раскрывает свою сияющую огнями пасть, и дружные ахи разливаются над водой со всех сторон, люди принимаются фотографироваться и позировать, я тихо зажмуриваю глаза, чтобы огни заполнили все, и притихаю под несколькими одеялами, слушая симфонию развода мостов в свой последний день в Питере…

«Питер – новый Париж?»
Газета «Ставропольская правда»
2 марта 2018 года