История жизни участника Великой Отечественной войны Виктора Павлючука из Ставрополя

В действующую Красную армию ставропольчанин Витька попал шестиклассником. А куда было деваться! Мамка умерла. Мачеху током убило. Батя, директор драмтеатра, призванный на фронт в первые дни войны, сгинул, попав под Ельней в окружение. Воспитывали пацана неродные тетки. Нет, не обижали, но чувствовал всегда, что не родня он им, а обуза.

Осенью сорок первого в Ворошиловске (Ставрополем он стал позже) формировалась 82-я морская отдельная бригада морской пехоты Черноморского флота. Вернее, ее остатки, которые уцелели в боях первых дней войны. 12 тысяч морпехов квартировали во многих зданиях краевого центра, в том числе и во второй школе. Вот и сообразил двенадцатилетний Витька с лучшим дружком Мишкой Страховым (он, кстати сказать, потом стал чемпионом мира по акробатике), который и учился в этой самой второй школе, пойти в армию записаться. Вернее, во флот.

Пришли к батальонному комиссару 314-й отдельной истребительной противотанковой бригады Шеину (отвлекаясь от темы, замечу, что Виктор Петрович, несмотря на прошедшие годы и на свои собственные, помнит все имена и фамилии людей, с которыми столкнулся в своей фронтовой биографии). Расспросил он пацанов о родне. Мишку, как имеющего маму и двух братьев, «отсеяли», а Витьку взяли. В те дни все решалось быстро – на раздумья война времени не оставила. Старшина дивизиона мичман Барбашов тут же отвел пацана в «Американку», был такой магазин в здании, где сейчас располагается офис «Билайна», там в швейной мастерской на Витьку подогнали морскую форму. Так что к вечеру, когда его разыскала обеспокоенная тетка, юный моряк уже был «при параде».

Бригада, загрузившись в эшелоны, отправилась оборонять Москву, но потом передислоцировали ее в Молотовск (так тогда назывался Северодвинск). Разместились в бывшем лагере для зэков, где бригада опять доформировывалась, жизнь стала почти мирной. Старшие товарищи послали Витьку в школу до-учиваться. Да куда там! Он же воевать собрался.

- Да и разболтался я за это время, - вспоминает Виктор Петрович.

Короче говоря, поскольку он был без особого дела, гулял с новым приятелем с чудным именем Рена (Р. Чехачев потом, кстати, стал министром культуры Архангельской области), корабли смотрел. А в порту знаменитые на всю страну линкоры «Советский Со­юз» и «Москва», американские и английские суда разгружаются, матросы на них какие-то черные. Витька и слова-то такого - «негр» - не знал.

А еще он видел «Иосифа Сталина». Легендарный и самый мощный ледокол Страны Советов был известен каждому человеку предвоенной поры. Он перед самой войной спас седовцев, дрейфовавших во льдах 21 месяц. Пошел на него Витька проситься юнгой - не взяли.

И на «Георгии Седове» тоже, и на ледорезе «Литке», и на «Семене Дежневе» отказали. Наконец повезло! Взяли на эскадренный миноносец «Урицкий». Помогли комиссар и старший помощник командира капитан-лей­те­нант Сергей Зюзин (потом он стал Героем Советского Союза). Сказал: давайте возьмем пацана, он мой земляк. Сам Зюзин из Георгиевска.

И опять никаких боев. Старшие снова в школу отправили. А в школу не хотелось, хотелось кортик. Знал Витя, что только морским командирам и их помощникам он положен, но в 12 лет разум редко побеждает желание. Десять семисотграммовых паек хлеба отдал парень за вожделенный кортик мастеру.

И тут случилась «история». Влип в нее Витька, конечно же, по малолетству и непониманию политической ситуации как таковой. Позвали его как-то в гости на американский корабль, показали, что могли, накормили, а когда собирался домой, подарками нагрузили: две сумки еды заморской и табака, которого Виктор Павлючук ни тогда, ни всю оставшуюся жизнь не употреблял. А взрослым табак тот в самый раз пришелся. И стал Витька в гости похаживать каждый день. Недели через две второй помощник американского капитана говорит ему: поехали со мной в Америку, сыном будешь. Витька обалдел! Как это так, он - и в другую страну? Сказка! Вернулся на свой корабль, доложил командиру - и сказка кончилась. Больше его с корабля не выпустили. Да еще сказали «хватит болтаться» и определили в помощники к коку. А через несколько дней и к настоящему военно-морскому делу приставили. Стал Витя Павлючук сигнальщиком. Маленьким и таким старательным. Всех взрослых называл на «вы». Комиссар сказал, что это правильно.

- К вам относились как к ребенку? – спрашиваю ветерана.

- Нет, как к ребенку не относились, скорее, как к младшему товарищу и, конечно, жалели…

А после был конвой PQ-17, ставший потом печально знаменитым большими потерями. PQ-17 был отправлен в СССР 27 июня 1942 года со стратегическими грузами и военной техникой из США, Канады и Великобритании. В его состав входило 35 грузовых судов. Прикрытие конвоя осуществлялось несколькими группами кораблей союзников. Германские ВМС провели операцию «Ход конем». В результате 22 транспорта и два вспомогательных судна из состава конвоя были потоплены. Спасшимся судам, прорывавшимся в Архангельск, помогали советские моряки.

- Это была настоящая мясорубка, - коротко вспоминает Виктор Петрович.

…Корабли передислоцировались в Североморск, Ваенгу, если следовать исторической правде. И здесь Виктору снова повезло. Он услышал новую тогда песню «Прощайте, скалистые горы» в исполнении автора музыки капитан-лейтенанта Евгения Жарковского. Может, тогда у пацана родилась мечта купить аккордеон. Играть он не умел, нотной грамоты не то что не знал, но и не подозревал, что таковая имеется.

…В сорок третьем начала формироваться бригада морской пехоты, которой предстояло воевать под Сталинградом. Сорок процентов моряков-североморцев списали на берег. Жили в подвалах, холод стоял жуткий. Ждали эшелоны на фронт. Витьку, конечно, никто брать с собой не собирался.

А он спрашивал? Забрался в пульман под нары и объявился морпехам только тогда, когда от холода зуб на зуб не попадал. Куда ж его теперь деть? Поехали на фронт. Приехали на станцию «Кущуба», это недалеко от Вологды. Холодно. Грязно. Настроение хуже некуда. На второй день построение, приехал генерал на «Виллисе» и объявил:

- Теперь вы не моряки, а 259-я стрелковая дивизия. Переоденем вас завтра - и вперед.

259-я стрелковая - та самая, сильно потрепанная под Ленинградом на Синявских высотах. Но оставшиеся в живых 127 бойцов сохранили знамя части. Герои, конечно! Но морякам сухопутными не бывать. Короче, заматерили генерала прямо из строя и снежками закидали. На следующий день приехали уже два генерала и 15 автоматчиков. До боя со своими не дошло. Уговорили: зима, снег, а вы в черном, поубивают… Разрешили оставить тельняшки, бескозырки и ремни, как у морских пехотинцев, все остальное обмундирование сменили.

- Меня не тронули, - вспоминает Виктор Петрович. - Где форму искать на малолетку. А полушубок новый подрезали и подогнали. И опять эшелон. Когда стояли в Липецке, политработник принес газету: освободили Ставрополь, уже не Ворошиловск.

…Зима в тот год была очень суровой, вспоминает ветеран, спасали химпакеты: зальешь в него воды - и на полчаса грелка есть. Продвигались вперед с боями. Немцы медленно отступали, озверело поджигая оставленные населенные пункты. Так что шли по пожарищам. Освободили Малоосиповку, Цимлянскую, Глубокую, Ворошиловград, вышли на Северский Донец. Фронт протянулся по его берегам километров на сто. В марте 43-го наступило затишье.

- Немцы молчали, и у нас команда «Не стрелять!», - рассказывает Виктор Павлючук. - Они только листовки сбрасывали на наши окопы: «Не пеките пирогов, не месите теста, 23 числа не найдете места».

23 марта была Пасха, и с обеих сторон не было ни одного выстрела. На второй день праздника Витя, служивший при штабе, отправился на передовую проведать приятеля Колю Титова, который нес службу снайпера, притаившись под деревом на высоком берегу Донца. Витя товарища попросил:

- Дай в прицел глянуть, какие они, немцы, я же не видел.

Титов протянул винтовку с оптическим прицелом. Из окопа немец проглядывался по грудь. В одну сторону прошелся, в другую. А потом Витя… выстрелил. Говорит сейчас, что случайно - машинально нажал на курок. И тут началось. Весь стокилометровый фронт начал палить без приказа. Вскоре наши перешли в наступление. В августе его вызвали в политотдел и вручили медаль «За боевые заслуги».

А потом отправили Виктора в Суворовское училище (что есть еще и нахимовские, где готовили моряков, его командиры за боями просто не знали) в Ставрополь - поближе к дому, подальше от фронта. Приехал, теток проведал, а в суворовское, говорит, не пойду – оно сухопутное. Выручила тетя Маруся, работавшая закройщицей в спецторге и знавшая всю ставропольскую элиту. Уговорила первого секретаря Кагановичского райкома партии Антонину Куцепал помочь мальцу. Дали ему пакет с документами, вскрывать не велели и отправили в Баку в мореходную школу. А там набор уже закончился, да и как парня брать, он даже шести классов не окончил. Добрые люди подсказали, что в Махачкале еще идет набор в подводную школу. А у него уже и литер на проезд закончился, и продукты на исходе. Но добрался.

Куда идти человеку военному в чужом городе? Правильно, направился Виктор в военкомат. А там затурканный военком, не поняв толком, что парнишке надо, шуганул:

- Иди отсюда, мальчик. Мы призываем 26-й год, а ты 29-го.

Но Витю не так легко было сбить. Пошел в райком комсомола и своего добился. Школу окончил, и с 1944-го до Победы воевал на «Щуке» - подводной лодке Щ-318 Балтийского флота (кстати, в одном дивизионе со знаменитым Александром Маринеско). За один из боевых походов, в котором экипаж потопил большегрузный немецкий транспорт, награжден был Виктор Павлючук медалью Ушакова. Войну шестнадцатилетний ставропольчанин закончил с двумя боевыми медалями и двумя орденами - Красной Звезды и Отечественной войны II степени.

Такой вот была его война. На первый взгляд, ничего героического. Разве считать геройством возвращение в Турку на подлодке, корма которой 10 февраля 1945-го была разворочена судном, пошедшим на таран. В результате было перебито управление кормовыми рулями, поврежден торпедный аппарат. С трудом подлодка вернулась на базу...

А потом была жизнь после вой­ны. Работал Виктор Павлючук в Воркуте на шахте, там же окончил горный техникум. А вот жену Аллу Георгиевну привез туда из Ставрополя. С ней и сыном Геннадием сюда и вернулся.

И вот тут-то начинается непарадная и непраздничная часть истории жизни участника Великой Отечественной Виктора Павлючука.

Приехав как-то в отпуск в Ставрополь, он купил здесь дом. Вернее, фундамент со стенами. Достраивал за свои кровные. Ни копейкой ему государство не помогло. Когда сын женился, в небольшом домике стало тесновато. Геннадий с семьей сначала ушел на квартиру, а потом и вовсе уехал на Север. Шли годы, умерла жена, и Виктор Петрович вдруг понял, что дом для него оказался слишком просторным.

Три года назад решил отписать дом сыну, пусть распорядится как хочет. А самому куда? Пошел посоветоваться к тогдашнему министру социальной защиты края Николаю Пальцеву. Тот сказал: конечно, помогай сыну, а мы тебя в дом ветеранов на Пирогова определим. Потом министром стал другой человек. В дом на Пирогова Павлючука не взяли. Так и оказался он в Ставропольском краевом геронтологическом центре.

- Всего в геронтологическом центре, - говорит его директор Константин Больбат, - сегодня живут 17 участников Великой Отечественной, 18 вдов участников и 47 ветеранов ВОВ.

А всего на Ставрополье около 900 человек, прошедших через горнило страшной войны, одиноки…

…Виктор Петрович показывает мне свои хоромы: комната хорошая, мебель современная, холодильник. Это от центра. Все остальное мичман Павлючук купил сам. Телевизор, ноутбук, с которым лихо управляется, аккордеон и электрическое пианино. Играет. Собирается в очередные путешествия, до них Виктор Петрович большой охотник. 19 мая едет в Крым, в июне теплоходом по маршруту Москва - Пермь. А в сентябре ждут его семь столиц европейских государств. Причем все путевки не льготные, он их сам покупает, за свои кровные.

- Вам плохо здесь, Виктор Петрович?

- Нормально. Только стыдно, когда люди спрашивают, где живу. Может, и глупость я сделал с домом?..

В прошлом году пошел ветеран в краевое министерство социальной защиты населения. Замминистра Николай Кобыляцкий выслушал, сказал, что есть квартирный резерв для участников Великой Отечественной, только справку нужно принести из жилищного отдела городской администрации. А справку там В. Павлючуку не дали. Разъяснили ответственные товарищи: сам, мол, ухудшил свои жилищные условия, теперь пять лет ждать, когда льгота подойдет по времени.

Похожая история и с автомобилем у В. Павлючука вышла.

- Сказал мне один деятель из совета ветеранов, - вспоминает он, - что без знакомого хирурга мне машины не получить, я и не встал в очередь. Оказалось, пошутил…

Глупые какие-то истории, бро­шенные чиновником и обще­ственным деятелем вскользь слова определили судьбу ветерана. Жизнь она и есть жизнь, чтобы ошибаться. Но так дорого платить за ошибки не должны люди, которые сохранили для всех нас мир. Которые уже так дорого заплатили за Великую Победу.

Накануне 9 Мая в геронтологическом центре побывал врио губернатора Ставрополья Владимир Владимиров. Зашел в гости к моряку-подводнику Виктору Павлючуку, который поведал о своем боевом пути, показал старые фотографии. В свою очередь, глава края рассказал о военной истории своей семьи – воспоминаниях деда-фронтовика, которыми тот делился с внуком. Глава края вручил ветерану копию Знамени Победы – символ наступающего праздника.

Виктор Петрович так и не сумел отдать В. Владимирову письмо о своих житейских проблемах, которое он заготовил - не буду скрывать - по моему наущению. Неудобно, говорит. Воины Великой Отечественной, шедшие, не сгибаясь, под пули, и правда, робеют, когда нужно что-то попросить для себя.

Есть правила и всегда есть из них исключения. Решение жилищных проблем Виктора Павлючука, убеждена, может стать таким исключением. Право слово, он это заслужил…