Олег Воропаев: Записки «контрабаса»

(Страницы повести)

Резко выруливаем на улицу. Дальше - тупик. Блоки. За ними присевшая на колесо белая «Нива». В точках пробоин. Рядом галдящая толпа сбежавшихся от лотков торговок. В «Ниве» за осыпавшимся стеклом двое. Перетаскиваем их в свою машину. Только тут замечаю, что всюду кровь.

- Идите и ждите меня, - отталкиваю Терехова.

Глупо улыбается Дима. Ахмат рвет с места.

- Как чувствуете себя? Больница рядом. Доедем?

- Ты как? - один из пострадавших другому - с гипсовым лицом.

- Плохо… Убили все-таки…

На Старопромысловском шоссе, у административного здания «Нур-энерго», неустановленными лицами из автоматического оружия обстреляны передвигавшиеся на служебной автомашине ВАЗ-2120 директор нефтеперерабатывающего завода и его заместитель… Стрелявшие с места происшествия скрылись на автомашине ВАЗ-21099 серебристого цвета без госномеров. От полученных огнестрельных ранений директор скончался в приемном покое 9-й горбольницы.

До МВД шесть остановок автобусом. Обычно уходим на заднюю площадку, чтоб за спиной никого. Похищения людей в Грозном - ежедневны. Есть вариант, что заберут оружие. Кудряков перед такими поездками становится нервным, щелкает затвором, поминая недобрым словом начальника отделения кадров Степанова:

- Хрен усатый, заперся с бабами в кабинете… А тут молодая жизнь, можно сказать, под угрозой.

Как-то, перепутав маршрут, оказываемся с ним в незнакомом районе.

- Ну вы даете! - указывает нам нужное направление средних лет чеченец. - Поскорее выбирайтесь.

В пути по пустым переулкам Кудряков впадает в какую-то нервическую веселость.

- «Не знали наши мамы, не знали наши папы…», что деток растили для чеченской пули. А моим так вообще все равно…

С родителями у него застарелый конфликт, причину которого он несколько раз пытался, но так и не смог объяснить, сбиваясь при этом на тему взаимоотношений с женой и тещей, которым, по его словам, вечно мало денег и секса. На вопрос, какая же связь между тещей и сексом, Кудряков, не моргнув, выкладывает семейную тайну, мол, после свадьбы теща сказала сразу, что женщина она порядочная и теперь на стороне искать никого не будет.

- Степанова бы сюда. И вообще, неплохо бы его в горы продать. Овец пасти. Пусть там усы свои распускает. До окончания контракта ему три месяца всего... Целым хочет домой, падла...

Неожиданно в сотне метров от нас дом, подпрыгнув, как в сказке, разлетается в стороны. Почти одновременно ударная волна толкает в провал кирпичного забора. Успеваю заметить над облаком взрыва скользящие по воздуху железнодорожные шпалы.

- Бежим!..

Ныряем в ближайшую улицу. За нами стеной пылевое облако…

Что это: ликвидация фугаса, случайный подрыв? Обычно при уничтожении боеприпасов выставляется оцепление… А тут, кроме нескольких кошек, в развалинах ни души. На бегу Кудряков костерит степановские усы и весь мировой ваххабизм вместе с ними…

Через месяц он перейдет в уголовный розыск, в группу по борьбе с ДТА (диверсионно-террористическими актами).

Общение с контрактниками и чеченцами, проходящими службу за забором МВД, дало более или менее верное о них представление. Кадровики-«контрабасы», утомленные ежедневными просьбами сделать что-либо во благо своему же брату-контрактнику, как правило, не делают ничего. При этом забота о собственных наградах и званиях для них, как материнский инстинкт у женщин, на первом месте.

Кадровики-чеченцы к просителям более участливы. Расценки «участия» установлены строго. Продление контракта обходится просителям в 25 - 30 тыс. рублей (по курсу 2003 года - тысяча долларов США). В определенном (на выбор) районе - дороже. Получение внеочередного звания - в зависимости от размера и количества звезд… С меня за «подполковника» без какой-либо гарантии за конечный результат знакомый по курсам ингуш Али, сославшись на тесные связи в МВД, запросил 800 долларов.

- Несправедливость, - говорю. - Голова, значит, триста, звание - восемьсот… Из уважения к собственной голове в дальнейших торгах не участвую…

Сытая, хитро улыбающаяся «мордочка» Али на фоне двухметрового забора МВД почему-то напомнила ничуть не уступающую ей в объемах физиономию молодого (кровь с молоком) начальника ОК в родном райотделе Петюнникова. С моей подачи проникнув в кадровый аппарат, а затем и в руководство РОВД, сей «блестящий» офицер открыл в себе способности мздоимца столь решительного, что мне за этот «карьерный пендель» стыдно до сих пор.

На Пасху усиление.

Разбившись на группы, «окружаем» израненный остов Михайло-Архангельского собора. Заметно, что расстреливали его с особой ненавистью. Служба в наспех отремонтированном крыле. Вхожу внутрь. За долгие недели впервые так много славянских лиц сразу. Усталые, с печатью скорби… Невидимые певчие… «Звуки небес».

- Исповедоваться кто будет?.. - женщина с отяжелевшими веками и кипой свечей в ладонях.

Молчание.

- Исповедоваться будет кто?

- Я, - протискивается к ней бородатый мужчина в кожанке. На поясе у него массивная «пушка».

Неожиданно для себя откликаюсь:

- Я тоже…

- Двое… Идите за мной. - Меня останавливает: - Вы ждите…

О чем же сказать?.. Что убивал?.. Нет. Не время… Пробираюсь к выходу.

Русские и чеченцы пьют, сгрудившись у костра.

- Куда пропал? Подходи, - дежурный ИВС Батруди протягивает мне полный стакан. - Пей! Ваш праздник сегодня. Большой праздник.

- Наш праздник, а ты гуляешь.

- Э, не понимаешь ты. Мы в ваш праздник выпьем, вы в наш… Так должно быть.

Пью залпом.

- Хорошо пьешь! Не мусульманин случайно?

- Случайно нет.

- А жаль. Хорошо пьешь… Давай еще?!

- Давай.

- И со мной, - кричит закосевший Семенчук. - Аллах акбар!.. Воистину акбар!

Кому-то из чеченцев такой «акбар» не «в тему». Его отталкивают, расплескивая водку, но до разборок не доходит.

- Алла-белла! - выхватив пистолет, взвизгивает вдруг Батруди, выстрел за выстрелом посылая в стену дома напротив.

У стены вырастает невероятных размеров горянка. По резким гортанным выкрикам заметно, что праздничное настроение нашей компании ей чуждо. Батруди укладывает пару зарядов в опасной близости от ее головы. Из опыта знаю, что в подобные ситуации контрактникам лучше не вмешиваться. Почему молчали чеченцы, я понял несколько позже, увидев, как при распределении продпайка маленький, щуплый Батруди, оглашая окрестности криками киношного индейца, вытолкал за территорию отдела дородного соплеменника, уличив того в нечестности. В этот раз ситуация берется под контроль привлеченным стрельбой начальником МОБ Вахой Батаговым. Разоружив сникшего при его появлении Батруди, он «рассеивает» всю нашу теплую компанию по постам…

- Я здесь с ночи, - улыбается оказавшийся рядом Швецов. - Из той девятины по нам поливали… с последнего этажа. Мы первыми-то их вычислили, ну и дали копоти… Жаль, патроны кончились… Просил вологодцев, тех, что в церкви дежурили: «Парни, жалко вам что ли? Пять сорок пять - хоть рожок…». Те калитку чуть приоткрыли и захлопнули перед носом…

Дима радостно возбужден.

Днем позже из спецкомендатуры поступит материал на проведение служебной проверки по факту обстрела «секрета» ВВ нарядом Ленинского РОВД, несшего службу у Михайло-Архангельского собора в ночь перед Пасхой. Скоропалительный отъезд Димы во Владикавказ станет для него спасительным шагом от разбирательств с «секретчиками» на уровне мордобоя.

Певчие затихают. К вечеру в церкви народу почти нет. Крещусь. Так безоглядно - впервые…

Центральный рынок. Зачистка.

Старец в папахе, с черным провалившимся ртом кричит хрипло:

- Езжайте домой, оккупанты! Уж тут мы как-нибудь сами!.. Без вас!..

Подхожу к нему вплотную, лицом к лицу:

- А если мой дом здесь… Вот он, - показываю на ближайшее, с выжженными окнами, строение. - Куда же мне ехать, старик?

Плевок под ноги. В мутных глазах ненависть…

Центральный рынок - вотчина ваххабитов. Торговля оружием идет здесь почти в открытую. Заказываешь - приносят… Ряды, закоулки и снова ряды. Отставших, зазевавшихся «федералов» отстреливают регулярно. Наше внимание к подросткам лет четырнадцати-семнадцати. Ваххабиты в учебных заведениях работают плотно.

С Багдасаровым и Сучковым досматриваем двух мальчишек.

- Где парабеллум, ребята? Скинули? - приподнимает и ощупывает каждую штанину подростков Сучков.

Переглядываются.

- Ладно, идите, - отечески подталкивает одного из них Багдасаров.

Подождав, когда отойдут:

- С оружием они бы на нас не вышли. Или стрельбу уже открыли бы…

Так как с нами омоновцы, «улов» подозрительных и беспаспортных - к ним на базу. Грузимся в кузов. В сутолоке Никифорову прикладом случайно выбивают передние зубы… Липкие кровавые сгустки - по ржавому днищу.

Девятое мая. Перед строем начальник ОВД Висаитов:

- Я подчеркиваю. Всех поздравляю. Это общий праздник. И чеченцев и русских…

Шепот в строю: дядька начальника, тоже Висаитов, - Герой Советского Союза, боевой офицер.

- …Возможно, будет Кадыров… Ваха, - поворачивается к начальнику МОБ Батагову, - лично расставишь людей.

К девяти часам стадион «Динамо» оцеплен. На свежеструганом помосте суета. Расставляются микрофоны, колонки. Кольцами - змеи шнуров. Мой пост недалеко от главной трибуны, на беговой дорожке - внизу. Желающих поглазеть на действо все больше… Женщины в легких платьях. Теплынь. Старики в папахах кучкуются. С краю, у деревянной вышки, построение чеченского ОМОНа. Гомон. Лязг оружия. Смех… К десяти узнаем: Кадыров не едет. Будет ли министр внутренних дел Алханов, никто не знает. Энтузиазм «приготовителей» празднества тускнеет…

Проходящий чеченец вдруг останавливается:

- Я вижу, ты русский?

- Русский.

- Русский в милицейской форме? Федералы, те в камуфляже, а ты в милицейской. Откуда?

- Из Ленинского отдела. Контрактник. Я не один. Нас много тут.

- Не обижают?

- Кто? Нохчи?

- Нохчи, нохчи, - смеется.

- Нет… Нормально.

- Неужели вернется все? Русские вернутся?..

- Не знаю. Я бы не вернулся.

- Да… Вот и я о том же…

Он не прочь поболтать еще, но я оборачиваюсь на ревун у въездной арки. Там черная «Волга». В то же мгновение - хлесткий удар взрыва. Люди в поле и на трибунах падают ниц, прикрывая головы руками. У женщин безумные лица. Их светлые платья в пыли нелепы… Над аркой взметнувшийся гриб. И сразу цепная реакция автоматных затворов оцепления. Дымящиеся осколки по полю. Рядом со мной их несколько… «Волга», дав резкий разворот, исчезает. Крики. Поток людей к выходу. Стадион пустеет. Сирена «скорой»…

Из сведений по цепочке: один убитый, два тяжелораненых. Гаишник с оторванной ногой выживет вряд ли… В «Волге» был министр внутренних дел Алханов. Охота на первых лиц.

Ровно через год, 9 мая 2004 года, здесь же в результате более изощренно продуманного теракта (радиомина при производстве ремонта будет замурована в бетон центральной трибуны) погибнет президент ЧР Ахмат Кадыров.

...В обратном порядке убирается оборудование. Чеченский ОМОН, выстроившись в колонну (не зря же тренировались!), как ни в чем не бывало чеканит шаг. У многих награды. Затем большая часть марширующих устремляется к помосту, где под хлопки с учащающимся ритмом и резкие гортанные выкрики начинается лезгинка. Кто сам бросается в круг, кого выталкивают… Загадочная чеченская душа… Убитые, раненые, праздничный марш… и тут же лезгинка…