Доктор Майер гордился бы потомками

Но прежде чем рассказать о них, вспомним о Майере-Вернере. Относительно прототипов, которые послужили Лермонтову при создании персонажей известного романа, существуют различные, в том числе и спорные, предположения. Лишь насчет доктора Вернера никаких споров нет. Все лица, бывавшие в Ставрополе и Пятигорске в тридцатых годах XIX столетия, сходятся в том, что примечательная фигура Вернера срисована с Николая Васильевича Майера, с которым Лермонтов познакомился и подружился на Кавказе летом 1837 года. Вот и в дневнике Печорина читаем: «Я встретил Вернера в С… среди многочисленного и шумного круга молодежи».

Почти с документальной точностью перенесен в роман портрет доктора Майера: «Его наружность была из тех, которые с первого взгляда поражают неприятно, но которые нравятся впоследствии, когда глаз выучится читать в неправильных чертах отпечаток души испытанной и высокой. Бывали примеры, что женщины влюблялись в таких людей до безумия…». Не только внешние, но и психологические его характеристики были перенесены в роман: любовь к парадоксам, мягкость под маской саркастичности. Сохранены даже детали биографии (успех у женщин, история его любви) и поведения (например, привычка рисовать карикатуры).

Знакомые Майера единодушно утверждали, что он был незаурядной личностью и, где бы ни появлялся, в какое бы общество ни попадал, сразу выделялся среди остальных. Об этом пишет и Лермонтов: «Вернер человек замечательный по многим причинам. Он скептик и матерьялист, как все почти медики, а вместе с этим поэт, и не на шутку, - поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написал двух стихов».

Отец Н. Майера Василий (Вильгельм) Майер был выходцем из Вестфалии. Служил комиссионером книжной лавки Академии наук. Отличался либеральностью убеждений, которые привил сыну. Николай получил хорошее домашнее воспитание и поступил вольнослушателем в Медико-хирургическую академию. После ее окончания службу Н. Майера можно проследить по формулярному списку, сохранившемуся в краевом архиве. 8 августа 1827 г. – по экзамену Медико-хирургической академии признан лекарем 2-го отделения. 18 июня 1829 г. определен врачом к Бессарабским колониям иностранных поселенцев. 30 апреля 1833 г. – на вакансию врача в Пятигорск, произведен в коллежские секретари. Так судьба связала его с нашим краем. Копию этого списка я отослала Е. Мальм-Майеру для пополнения домашнего архива.

Известно, что доктор Н. Майер дружил со многими декабристами, переведенными из сибирской ссылки на Кавказ рядовыми солдатами. Среди них С. Пальцын, Н. Лорер, А. Бестужев, А. Одоевский, которые, по словам Н. Огарева, «его любили как брата». А в 1834 году Майер был даже арестован по делу о «подозрительном поведении», «революционных песнях» и «пасквильных карикатурах». Вместе с декабристом С. Пальцыным он обвинялся в «секретных совещаниях в духе либерализма». Были найдены политические карикатуры Майера и его рисунки с изображением революционных эмблем. В это время положительную роль в судьбе доктора сыграл командующий войсками Кавказской линии и Черномории генерал-лейтенант А. Вельяминов, который проявлял демократизм к декабристам и их окружению. Он взял Майера под свое покровительство.

В конце мая 1834 года лекарь Майер был причислен к 20-й пехотной дивизии, стоявшей в Ставрополе, и стал исполнителем особых поручений командующего. Эти поручения, судя по воспоминаниям Г. Филипсона, были несложны: зимой он жил в Ставрополе, а летом - на минеральных водах. Он сделался очень известным практическим врачом; особенно на водах имел огромную и лучшую практику.

После смерти генерала Вельяминова в начале 1838 года Майер недолго остается при новом начальнике - генерале Граббе. Он подает в отставку и в 1839 году навсегда покидает наш край. Какое-то время служит штаб-лекарем под командованием генерала Н.Н. Раевского на Черноморской прибрежной линии.

Известно, что, прочитав роман Лермонтова «Герой нашего времени», вышедший в апреле 1840 года, Майер был обижен на автора. Ему, по всей вероятности, показалось, что автор неверно истолковал внутренний мир Майера-Вернера. Лермонтов же не просто написал копию доктора Майера, он создал новый образ врача, развитый и переработанный в соответствии с замыслом. Впрочем, искренность и прямодушие не дали Майеру долго сердиться. Обида у Николая Васильевича вскоре прошла.

Общаясь с семьей Н.Н. Раевского, Майер познакомился с подругой жены генерала Софьей Андреевной Дамберг, урожденной Эргардт. Она с удивительным терпением нянчилась с ребенком Раевских, что было предметом добродушных шуток доктора. Шутки эти постепенно привели к... свадьбе. В 1841 году Н. Майер уволился со службы, семья поселилась в Керчи. В 1842 году Софья Андреевна подарила мужу двух сыновей-близнецов Григория и Николая. К сожалению, Николаю Васильевичу недолго пришлось видеть, как растут его сыновья: он умер от болезни 7 февраля 1846 года, похоронен на керченском городском кладбище.

А теперь - о судьбах потомков Н. Майера, о которых я узнала из материалов, предоставленных его праправнуком.

Сыновья доктора потеряли отца в четырехлетнем возрасте. Софья Андреевна дала им прекрасное воспитание и образование. Оба стали горными инженерами. Николай Николаевич жил в Петербурге и слыл большим барином и англоманом.

Добрый след в России оставил второй сын доктора Майера Григорий Николаевич (от него идет ветвь барселонского Е. Мальм-Майера). Прожив несколько лет в Туркестанском крае, он обосновался на Урале, где управлял Нижнетагильскими рудниками.

В 1883 году он переехал на Алтай, десять лет заведовал всеми серебро-свинцовыми и медными рудниками. В своих печатных трудах инженер Г. Майер придерживался той точки зрения, что горное дело должно находиться только в ведении государства.

Умер Григорий Николаевич в преклонном возрасте в 1920 году в Севастополе, оставив после себя троих детей: дочь Софью и сыновей Николая и Григория. Григорий Григорьевич стал инженером путей сообщения, Николай Григорьевич (дед Евгения Мальм-Майера) избрал карьеру военного. Окончил Омский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. Служебный путь его лежал через Гатчину, Саратов, Ригу, Севастополь. С первых дней войны 1914 года подполковник Н.Г. Майер на фронте, командует 2-й батареей 13-й артиллерийской бригады, ведущей наступательные операции в Карпатах. За отличие в боях был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и именным оружием. В чине полковника оставил фронт по инвалидности. Скончался Николай Григорьевич в 1939 году в Севастополе. У него было шестеро детей. Среди них мать Евгения Мальм-Майера Мария.

Грянувшая в 1939 году Вторая мировая война ураганом понесла потомков доктора Майера по миру. Муж Марии Николаевны, преподававший в Нейрохирургическом институте в Ленинграде, был репрессирован. С началом войны многочисленная семья из Севастополя эвакуировалась в Элисту, но под немецкую оккупацию все же попала. Позже решили пробираться на Запад, оказались в лагере для перемещенных лиц в Австрии. Далее семья попала в Аргентину, которая давно слыла страной иммигрантов. В 1949 году в ее столице Буэнос-Айресе имелось несколько православных храмов и жило довольно много русских. Взрослые члены семьи быстро нашли работу. Мария Николаевна устроилась переводчиком, ее брат – инженером-электриком, сестра – экономкой в английской семье. Дети пошли в школу.

В Аргентине Евгений Мальм окончил школу, техникум и консерваторию по классу дирижера, был организатором и руководителем русских хоров «Ивушка» и «Знаменный», работал переводчиком, преподавал. В 1976 году Е. Мальм участвовал в постановке «Бориса Годунова» в оперном театре Буэнос-Айреса. Ему предложили стать стипендиатом Гнесинского института в Москве. Обучение в Гнесинке и стажировка при Московском камерном хоре, как он отмечает, ему очень много дали.

После окончания курса Е. Мальм на короткий срок возвращается в Аргентину, там в это время царит беспредел, учиненный хунтой. Евгений с женой переезжает в Испанию, в Барселону, где семья живет уже более 30 лет. Здесь он обрел фамилию матери – Майер: в Испании носят две фамилии – отца и матери. Е. Мальм-Майер - дирижер, писал партитуры и работал с хором Каталонской православной церкви и другими хорами, готовил передачи для национального радио Испании, занимался со студентами, читал лекции по истории музыки, сотрудничал с барселонским театром «Лисеу», мадридским – «Сарсуэлой». Любимым детищем его стал хор «Арс-Аниме», которым он руководит и ныне.

Несмотря на испанское гражданство, Е. Мальм-Майер считает себя русским. С детства вокруг него звучали русская речь и русская классическая музыка. «Моя мать не надеялась вернуться на родину, - говорил он в одном интервью, - но все равно детей воспитывала на русской культуре, литературе. Сейчас многие иммигранты быстро забывают свой язык, мы же всеми силами стремились его сохранить».

Через годы войн, лишений, переездов мать Евгения Мария Николаевна Майер-Мальм, скончавшаяся в Буэнос-Айресе в 1984 году, хранила семейные реликвии - альбомы, фотографии, архивные записи, рассказывающие о предках. Хранились даже личные автографы М.Ю. Лермонтова, к сожалению, утраченные.

В заключение можно сказать одно: доктор Майер-Вернер, герой произведения М.Ю. Лермонтова, мог бы гордиться своими потомками.