07:11, 29 марта 2013 года

Людмила Егорова представила новую книгу-исследование «История литературы Ставрополья. ХХ век»

Недавно вышла новая книга-исследование «История литературы Ставрополья. ХХ век». Фактически в ней дана полная картина регионального литературного процесса в двадцатом веке. Книга издана за счет автора, и можно только сожалеть, что она по причине малого тиража не станет настольной для каждого учителя литературы в нашем крае и каждого студента-филолога. Но надеюсь, что в электронном виде этот, несомненно, написанный на многие десятилетия труд все же станет доступен всем желающим узнать или еще раз убедиться, что ставропольские писатели имеют давнюю традицию создавать значимые произведения, тем самым зримо присутствуя в литературном процессе своей страны и воздействуя на умы. Так было прежде, в СССР, и уверен, так есть и будет в нынешней России, хотя доступ к читателю сегодня существенно затруднен.

В подтверждение значимости созданного писателями края назову несколько имен. Например, преданного забвению в советский период и вновь не так давно открытого русского писателя Ильи Сургучева. Неведомого мне прежде и, как оказалось, очень известного в свое время драматурга, дружившего с Есениным, возглавлявшего Терскую окружную ассоциацию пролетарских писателей Алексея Славянского. Его пьесы в тридцатые годы прошлого века шли во многих театрах страны. Имя Геннадия Колесникова, чьи строки о тополях в популярной в СССР песне слушали миллионы. Наконец, мировое имя – Александр Солженицын…

Знакомясь с трудом Людмилы Петровны, я сделал для себя неожиданное открытие: оказывается, в моем детстве, которое прошло на Смоленщине, я уже знал писателей Ставрополья, совершенно об этом не догадываясь. Так, автор романа «Кочубей», который я читал, а потом и смотрел фильм по этому произведению, Аркадий Первенцев, родился и вырос на Ставрополье. Григорий Мирошниченко, написавший «Юнармию» (я даже сейчас вижу обложку этой книги – яркую, красную, революционно-оптимистичную), родом из Невинномысска, и герои этой книги – его земляки. И когда я зачитывался остросюжетным романом «По тонкому льду», не знал, что его автор Георгий Брянцев – тоже сын Ставрополья…

Помню, мать как-то принесла в дом затертую книгу с пугающим названием «Прокаженные». Эта книга у взрослых ходила по рукам. А ее автор Георгий Шилин родом из Георгиевска… Потом так же из рук в руки ходил «Кавалер Золотой Звезды» Семена Бабаевского. Наконец, уже взрослым я прочитал «Молоко волчицы» и удивительные, умные, отражающие энциклопедические знания рассказы Андрея Губина. Его книги и сейчас на моей книжной полке, а в «Южной звезде» публиковались и будут еще опубликованы воспоминания об этом писателе, творчество которого пока по-настоящему не изучено. Что же касается книги Владимира Гнеушева и Андрея Попутько «Тайна Марухского перевала», то патриотические восхождения комсомольцев в восьмидесятые годы прошлого века на Марухский перевал стали материализацией силы писательского слова…

Да и совсем не знал я, что стихотворение, которому теперь суждено жить в киношедевре «…Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным. Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал…», написаны Александром Кочетковым после поездки в Ставрополь, когда поезд, в котором он должен был ехать в Москву, но не поехал, потерпел крушение…

Разве нечем гордиться этой земле и этой литературе?..

Прожитые годы щедры памятью о встречах с интересными людьми. Эти встречи, собственно, и огранивают человека, те или иные качества личности. Перелистывая страницы книги Людмилы Егоровой, я словно перелистывал страницы собственной памяти…

…В начале восьмидесятых познакомился я с Алексеем Малышевым. Прежде как с ученым, увлеченным выращиванием дальневосточного корня жизни женьшеня на Северном Кавказе в Тебердинском заповеднике. И писателем, повесть «Искатели» которого в свое время напутствовал Константин Паустовский. Во всех своих книгах он был верен любви к природе и людям… Я был молод, он – уже далеко не молод, но сухощав, бодр и трудолюбив. В своем доме среди деревьев на тихой территории заповедника угощал меня настоем, дарующим долголетие и силы, который предпочитал всем остальным напиткам. Кстати, всего он прожил 93 года, а после той нашей встречи – без малого два десятка. И в моей памяти остался примером увлеченности и трудолюбия. И как ученый, и как писатель.

Владимир Дятлов руководил секцией на семинаре молодых ставропольских писателей в самом начале восьмидесятых. На том, где мы познакомились с Володей Бутенко и я впервые услышал его гитару, его песни и его заверения, что он обязательно напишет книгу о казаках. Напишет так, что удостоится признания казачества… Что и выполнил… Да, жизненного опыта нам тогда не хватало, но вера в свои силы была… Так вот, Дятлова я запомнил внимательным, желающим понять, подсказать, помочь. Добрым и мудрым учителем. Из тех, которые потом становятся эталоном, когда сравниваешь их с другими. В нем была благожелательность к нам, молодым и жаждущим немедленного признания. И в то же время мудрое понимание, что не все пройдут нелегкую дистанцию творческого поиска. Не все поднимутся на профессиональный уровень. Но, повторюсь, благожелательное отношение было ко всем…

В те же годы, живя в Черкесске, я довольно часто общался с Сергеем Никулиным, бывшим фронтовиком, кадровым военным в отставке. Он часто заходил в редакцию областной газеты. С палочкой, но все еще сохраняя офицерскую выправку, неторопливо шел по коридору, задерживаясь в кабинетах тех людей, с кем ему было приятно. Заходил и к нам с Лешей Лавлинским, с которым мы в этом кабинете в перерывах между журналистскими трудами написали роман-фантазию «Давай полетим». Разговаривал благожелательно и в то же время несколько свысока. Правда, когда вспоминал былое, военные годы. Когда же речь касалась его книг – а у меня есть несколько с его автографами, – просил высказывать мнение честно, обещая замечания учесть. Конечно, мы воспринимали его гонцом из иного времени, как сейчас моих сверстников воспринимает аудитория нынешних двадцати-тридцатилетних; было одновременно и интересно, и непонятно, все казалось отдаленным и нереальным… Но сюжеты его книг были реальными и отражали неведомое нам, не прожитое нами время…

Сергей Белоконь не успел воплотить все, что мог и хотел. Впервые встретившись в начале восьмидесятых, когда он был редактором краевой молодежной газеты, мы поддерживали отношения до последних его дней. Не стану скрывать, в моем повествовании «Провинциалы» есть герой, которого я во многом списал с него и его судьбы. Он не был партийным карьеристом, хотя и значился в партноменклатуре и занимал немалые должности, а последние годы своей жизни руководил пресс-службой губернатора… Прежде всего он был профессиональным журналистом и серьезным исследователем. А еще – об этом мало кто знал – остроумным рассказчиком. Правда, рассказов успел написать немного… Но его документальные повести о Лермонтове и Неверове, несомненно, останутся в нашей литературе и будут предметом изучения.

Александр Поповский… Невысокий, полноватый, поразительно спокойный, неторопливый, немногословный… Умеющий внимательно-отвлеченно слушать. Мы познакомились, когда он уже жил в Германии и приезжал в Ставрополь к старым друзьям. До этого я знал фамилию талантливого и уже немолодого писателя-шестидесятника, не ставшего членом Союза писателей СССР по причинам, неведомым мне. Но не объективным, в этом я был уверен. Потому что писал он хорошо… Лучше многих членов творческого Союза… В тот приезд он предложил журналу повесть о далекой стране Тува и о молодых романтиках. Эта повесть и сейчас мне кажется очень интересной. По ней, собственно, я и представляю жизнь в далекой Туве, в которой никогда не был. Впрочем, все его произведения, которые читал, мне нравятся. Это мой писатель.

И не могу не сказать о Евгении Карпове. Мы не встречались воочию. Он давно живет в Киеве, и ему уже за девяносто. Но это один из самых заметных авторов «Южной звезды». Как и писателей Ставрополья. Пример длинной творческой жизни. И пример служения честной реалистичной литературе.

О современниках судить рано. Истинное от ложного отделяет время. Но, убежден, произведения тех, кто сегодня продолжает прокладывать столбовую магистраль русской литературы, будут достойным продолжением предтеч. И ставропольская литература есть и будет составляющей общероссийской. И весьма значимой.

*****

Вот такие мысли возникли при знакомстве с этим солидным трудом об истории литературы Ставрополья в ушедшем веке. Не сомневаюсь, что не только для меня эта книга станет стимулом для подобных размышлений.

Признаюсь, не удержался я от извечного «кто виноват?» в том, что о названных мною и еще многих и многих именах, действительно оставивших яркий след в истории, культуре не только края, но и страны, сегодня знает лишь узкий круг специалистов, в то время как о политиках, зачастую нечестивых, не созидающих, а разрушающих, мы слышим ежедневно. Впрочем, не важно, кто виноват, лучше бы ответить на вопрос «что делать?», чтобы эти достойные имена зазвучали вновь громко, чтобы патриотизм, о котором так любят нынче вещать политики, органично входил в нашу реальную жизнь. Ссылки на отсутствие денег, когда мы видим и слышим, как воруют миллиарды, смешны и нелепы. Нашему губернатору, краевому правительству следует проявить политическую волю и в основу патриотического воспитания положить именно изучение ставропольской литературы. Это будет эффективнее многомиллионных трат на проведение всяческих парадно-популистских мероприятий…

Вот на такое предложение сподвигла меня профессор, доктор филологических наук, уважаемый автор этого фундаментального труда Людмила Петровна Егорова.

Виктор КУСТОВ, член Союза писателей России. Главный редактор журнала «Южная звезда»
«Летопись века»
Газета «Ставропольская правда»
29 марта 2013 года