Выпрашивание милостыни у людей стало бизнесом

За свою жизнь, хорошо это или плохо, ни разу не подал ни копейки. Почему? Меня с детства учили, что в нашей стране с голода не умирают. И вообще, у нас нищих нет в отличие от Запада. Те же, кто просит милостыню, только притворяются сирыми да убогими, рассчитывая на людское милосердие. Вот оттого спокойно прохожу мимо уложенных на асфальт кепок, мимо протянутых кулачков старушек возле Андреевской церкви, мимо женщин в подземных переходах с табличками: «Помогите больному сыну (дочери), нужны деньги на операцию». Я им не верю, потому что в последнее время появились не просто попрошайки и разные нищенки – милостыня поставлена на поток, стала источником основного дохода. По существу ее превратили в бизнес. Короче, не верю тем, кто просит. Но многие-то верят!

Между тем, мне кажется, в избытке такой веры почти всегда недостаток милосердия. Не осуждаю милосердных сограждан, но давайте пристальнее посмотрим на побирушек. Конечно, они были во все времена и всегда рассматривались как человеческие потери, но не только в виде безымянных холмиков на старых или новых кладбищах. Человеческие потери - это, в первую очередь, выветривание нравственного содержания личности, ведь для нормального члена общества протянуть руку за подаянием является прежде всего его внутренней трагедией!

Мы запускаем очередной космический корабль, пытаемся создать нанотехнологии, проводим конкурсы красоты, организуем фонды помощи животным... И тут же: «Помогите, люди добрые!». Поблагодарив, старушка внимательно рассматривает монету и заученным движением опускает в карман. Потом бабушка идет в ближайшее кафе, заказывает чай с кренделями и меняет металл на бумажные деньги. Завтра она вновь займет свое привычное место.

Лично знаю примерно такую же бабульку лет восьмидесяти. Как-то разговорился с ней и был приглашен в гости. Муж у Раисы Петровны умер, дети разъехались, и престарелая женщина доживает век в однокомнатной малогабаритке. Пенсия мизерная, сын и дочь не помогают, вот и приходится попрошайничать. Знает все доходные места. Считает, что совесть не дым, глаза не ест. Есть же каждый день хочется.

В молодые годы она была учительницей, искренне сеяла чистое, доброе, вечное… На склоне же лет спокойно опустилась «на дно», которое страшно не тем, что туда падают, - оттуда не желают выбираться! Подают чаще пожилые, еще чаще – женщины, реже – люди среднего возраста. Молодежь очень избирательна, некоторые вообще не замечают просящих. Дети – если мама или бабушка подаст пример. Но общий настрой к тем, кто просит милостыню, – равнодушие, что, в принципе, оправданно.

Равнодушие, порожденное расслоением общества, бессмысленным богатством одних и безудержной завистью тех, кому не достался кусочек народного достояния, захлестнуло нас, накрыло девятым валом разочарования. Счастье обладания чем-то заоблачно материальным - дорогой иномаркой, коттеджем, личным счетом в заграничном банке - стало недоступным, а оттого жестоким. Я это к тому, что подаяние не есть милосердие. Истинное милосердие основано на общности судеб. А какая у нас общность судеб? Каждый живет как может. Выбор стал личным делом и лишился оценки со стороны. Кто-то работает, а кто-то ворует, кто-то торгует мебелью, а кто-то - телом, кто-то дает взятки, а кто-то их берет. Счастье одних достигается за счет других. Так счастье ли это вообще?

Думаю, стоит согласиться, что при нынешних общественных отношениях «дно» потеряно для нас. А его обитатели не торопятся на поверхность. Надо бороться, спасать так называемый придонный слой, в котором оказались десятки миллионов россиян, чья совесть не позволяет протягивать руку, хотя жизнь не дает им возможности сводить концы с концами. Надо бороться за молодые души, выросшие в бездуховности и бездействии, балансирующие на грани шприца, панели, кулачного права.

Понятно, все это слова. А действительность такова, что пока лишь религия способна спасти и спасает тысячи соотечественников от материального и духовного растления. Церковь сегодня сродни исцеляющей «повязке» на теле современного общества. А что же оно само? Увы, гражданских институтов, по-настоящему демократических, в которые бы охотно шли и в которых бы активно участвовали люди по своей инициативе, что-то не видно и не слышно. Не потому ли золотой телец, толстея от сверхприбыли, еще больше разоряет народ, пополняя им и без того разбухшее социальное дно?

Конечно, нужны общественные гарантии непотопляемости человеческой судьбы, однако рассчитывать на это в условиях чиновничье-бюрократического беспредела и полукриминального капитализма бессмысленно.

…На днях снова встретил знакомого попрошайку. Услышав привычное «Дайте копеечку!», на сей раз ради эксперимента достал кошелек, нашел чудом затерявшуюся в дальнем углу копейку (ставшую уже неходовой монетой) и протянул ее мужчине. Тот удивленно посмотрел на копейку, затем на меня и вдруг, скорчив рожицу, покрутил пальцем у виска - мол, ты чего, дядя, ума лишился? Копейка упала в пожухлую траву…