Александр Юнёв: «Раскулаченный» пулеметчик и несостоявшийся летчик

Но сначала мобилизованному в действующую армию семнадцатилетнему Саше Юнёву, как и другим новобранцам, дали «трехлинейку» Мосина образца 1895/30 года. Но на первых же стрельбах солдат показал отменные результаты, и комбат приказал назначить его пулеметчиком.

­ Он же из раскулаченных, ­ «докладывал» через несколько часов офицеру «земляк», с которым Александр, по простоте душевной, поделился своей биографией. – А вдруг по своим огонь откроет?

­ Ты лучше у Юнёва стрелять научись, ­ оборвал комбат. – В бою посмотрим, кто чего стоит…

В затяжных сражениях под Малгобеком, где 337­я стрелковая дивизия отражала бешеные атаки немцев, «раскулаченный» боец показал себя отважным и умелым воином. Не один десяток гитлеровцев положил из своего «дегтяря». Ротный дважды представлял солдата к награде, но представления то ли терялись, то ли командованию не до того было: ордена и медали чаще дают отличившимся в наступлении…

А о раскулачивании рассказать все­таки пришлось. Особисту, до которого докатился слушок о «темных пятнах» в биографии пулеметчика. А что, собственно, было рассказывать?

Родился в 1924 году в селе Солдато­Александровском (Советский район Ставрополья). В самом начале тридцатых семью и в самом деле раскулачили: приглянулся кому­то из местного начальства добротный дом, выстроенный Степаном Юнёвым – землепашцем и плотником. Вместе с жильем отобрали землю, пару коней и корову. Не посмотрели, что в семье шестеро детей. Хорошо, хоть не выслали, просто предложили идти куда глаза глядят…

Они пришли на нефтепромыслы, под Малгобек, который позже пришлось защищать Александру. Толковому плотнику дело нашлось: буровые вышки тогда из дерева строили, и платили за работу неплохо. Степан всем детям сумел достойное (по тем временам) образование дать: Саша, например, восемь классов закончил...

Под Новороссийском в мае сорок третьего А. Юнёва тяжело ранило: осколок распорол ногу, а пуля навылет пробила руку. Пять месяцев отвалялся в госпитале: врачам никак не удавалось вернуть руке подвижность. Потом направили в команду выздоравливающих. Нет, не в санаторий, в Ростов­на­Дону, на завод «Красный Аксай», производивший зенитные орудия. Рабочих не хватало, вкалывать выздоравливающим приходилось на полную катушку.

Затем был запасной стрелковый полк, где перед отправкой на передовую готовили младший комсостав. В один из дней в полк приехал представитель летного училища. Собрали бойцов. Полковник вызвал из строя желающих стать летчиками­истребителями. Вперед шагнули все. Отобрали менее десяти. В их число попал и Александр.

Школа первоначальной подготовки пилотов базировалась в Зернограде. Здесь Юнёв освоил азы летной подготовки и был переведен в Борисоглебское училище, готовившее летчиков­истребителей. Там задержался недолго: в середине сорок четвертого часть курсантов перебросили в Кустанайскую область, где осваивались самолеты Як­3. Юнёву оставалось налетать 23 часа до получения офицерского звания, когда закончилась война.

Училище расформировали. Но Александра не демобилизовали: присвоили звание сержанта и направили в бомбардировочную авиацию техником самолета по электрооборудованию. В гвардейском полку, базировавшемся в Прибалтике, Юнёв служил до пятидесятого. Так и осел в Вильнюсе. Женился. На заводе «Жальгирис» солидную должность занял. Квартиру хорошую в Вильнюсе получил. А на Кавказ все­таки тянуло…

Подвернулся случай, обменял квартиру на Ставрополь. Здесь неплохую карьеру в области сельского строительства сделал: до заместителя начальника спецтреста дослужился.

Сейчас Александру Степановичу восемьдесят пять. Трое внуков, пять правнуков. О своем фронтовом прошлом он им рассказывать не любит. Да и мне заявил, что его толика в достижении Победы весьма невелика: дескать, всего один орден да одну медаль заслужил…

Скромничает ветеран. Кажется, маршал Жуков сказал, что если бы каждый наш боец уничтожил по одному оккупанту, то война закончилась бы уже в сорок первом. Так что самому Юнёву, внукам его и правнукам есть чем гордиться.