Странности дела о гибели сироты из детдома, которого загрызла собака

Саше сильно не повезло с рождения. Мама умерла, когда ему было три года. До семи воспитывала бабушка – мамина мама. А потом он стал лишним и попал в приют «Росинка», а оттуда в детский дом. Бабушка по папиной линии говорила, вспоминают в детдоме: не наш он, чужой. Свой – в детском доме, сотрудники которого утверждают, что старший брат Саши – Иван – редко появлялся с гостинцами. Еще реже ходил Саша к бабушке.

Сейчас в Октябрьском районном суде (федеральный судья Эдуард Зеренков) рассматривается дело по обвинению директора детского дома Антонины Остроуховой в халатности, то есть ненадлежащем исполнении своих обязанностей вследствие небрежного отношении к службе, повлекшем по неосторожности смерть человека (ч. 2 ст. 293 УК РФ). Суть обвинения: именно по халатности директора погиб воспитанник детского учреждения.

В свое время, а трагедия произошла второго июля 2007 года, об этом много писали. На мой взгляд – не всегда объективно. А. Остроухова, без преувеличения, подверглась травле в Интернете, где смаковали подробности ЧП, открыто обвиняя ее и отвечая на обвинения от... ее же имени. Ряд немногочисленных общественных организаций отметился обвинительными пикетами возле крайпрокуратуры и детского дома с требованием «посадить Остроухову».

Вспомним, как случилась трагедия. Вечером, около девяти часов, воспитатель Тогжан Магрумова отправила Сашу выбросить пищевые отходы в соседний двор, где стоит транспорт детского дома и ряда других организаций. (Здесь же находятся и баки, в которые складируется мусор, расположенные там же гаражи и другие постройки охраняло несколько собак). О «командировке» мальчика Магрумова сказала, сдавая смену в девять, своей сменщице, ночному воспитателю Ирине Каспаровой, и добавила, что по дороге домой зайдет за задержавшимся Сашей и отправит его в детский дом. (В суде и в разговоре с корр. «СП» Тогжан Магрумова утверждала, что такого не говорила, была уверена, что мальчик уже играет на компьютере в другой группе).

Сашу нашли чуть позже 21 часа мертвым, а Магрумову – только через час, и привезли на место ЧП. (Тогжан Магрумова убеждала меня, что все было по–иному: ей позвонили и сказали ждать машину, в детдом она прибыла через два часа после трагедии). Тем не менее в журнале передачи смены отсутствие Тивилева Магрумова не отразила. Поставила возле его фамилии крестик и расписалась. Хотя в детдоме существовал ряд документов – приказов, распоряжений, должностных инструкций, – запрещающих, первое, передавать смену в отсутствии воспитанников и, второе, отправлять их самостоятельно выбрасывать мусор: только вместе с воспитателем.

Остроухову вызвали из дома, в момент ЧП она находилась в отпуске. Было возбуждено уголовное дело. Потом из него выделили еще два – в отношении воспитателя Магрумовой, в деятельности которой есть признаки состава преступления по ст. 109 УК РФ – причинение смерти по неосторожности. И в отношении водителя детдома Валерия Кувардина, который якобы и прикармливал собаку–убийцу. Оба этих дела приостановлены. Пресс–секретарь Ставропольского межрайонного следственного отдела СКП РФ Ольга Науменко на вопрос корреспондента «СП», почему, ответила: «в связи с невозможностью проведения с этими лицами следственных действий». В других комментариях было отказано в связи с тайной следствия.

Ни в федеральном розыске, ни кроватно–больными оба фигуранта приостановленных дел не числятся, видела обоих живыми и здоровыми во вторник, а Магрумову еще и в среду в редакции нашей газеты. А тайны следствия столь прозрачны, что их так охарактеризовал в ходе судебных слушаний прокурор – представитель гособвинения Алексей Гарафонов: «мы ждем результатов этого суда». Выскажу собственную версию. В нашей стране очень выгодно попасть в струю. А какая нынче струя? ЧП в других детских домах других регионов и борьба с ними. В нее и хочется нырнуть для получения «дивидендов». А может, все обстоит и не так? А может, развивается еще круче?

Но вернемся к суду. Ключевыми при рассмотрении этого уголовного дела были три вопроса: чья территория, на которой произошло ЧП? Чья, собственно говоря, собака? И издавала ли директор детского дома все те документы, которые предостерегали Магрумову и других воспитателей: воспитанникам нельзя выносить мусор в контейнеры без сопровождения воспитателей и сдавать смену в их отсутствие. Если в ответе: территория и собака имеют отношение к детскому дому, а его директор таких приказов не издавала, то она виновна. Это точка зрения следствия и гособвинения. А вот с доказательствами, как мне показалось, слабовато.

Территория формально принадлежит детскому дому, была отведена ему много лет назад, но до конца не оформлена. На этой земле расположены строения чуть ли не десятка организаций (кстати сказать, следствие даже не пыталось установить, каких именно). И усилия директора детдома закрепить территорию за фактическими пользователями на момент суда не увенчались успехом. План города, на который ссылался гособвинитель, как мне кажется, не более чем рабочий документ, который сильно проигрывает праву собственности.

С собакой по имени Босс – убийцей мальчика – ситуация еще более неясная. Псов было несколько. И все, как и Босс, сидели на цепи. Следствие считает установленным, что водитель детдома кормил Босса, следовательно, собака принадлежит ему. Странная логика: в суде прозвучали показания одной из свидетельниц, что она этого и других псов частенько поила. Так почему не она хозяйка? Кстати, в материалах следствия и суда фигурирует некий «механик», который, как хозяин, вот–вот собирался забрать собак. Так есть хозяин? Или нет? Вопрос так и остался без ответа.

Страшная собака была? Фотографируя застреленного пса, следственно–оперативная группа забыла поместить в кадр измерительную шкалу – масштабную линейку, так что и размеры пса – под вопросом. Как и его порода. Заключения кинологической службы судебной экспертизы и заключение ветеринарной судебной экспертизы, сделанные по фотографиям, были признаны судом недопустимыми доказательствами. Тем не менее в речи гособвинителя прозвучало со ссылкой на конкретного специалиста, что Босс «обладал темпераментом кавказской овчарки». По фотографии трупа животного определить темперамент – это круто. Но все это не очень существенно, собака была, и она загрызла Сашу.

Вопрос третий и самый существенный: были ли приказы и инструкции? Тогжан Магрумова утверждает, что все они изготовлены, то есть подделаны, уже после ЧП и подписаны ею на следующий день после трагедии. Другие сотрудники детского дома свидетельствуют обратное. Гособвинитель считает, что к их показаниям нужно относиться критически, так как они до сих пор остаются в подчинении и зависимости (?) от Остроуховой. Но о том, что названные документы – не подделка, утверждают и бывшие работники детдома. Кроме того, в соответствии с трудовым договором, который был заключен с Магрумовой, она «несет ответственность за жизнь, физическое и психическое здоровье каждого ребенка... в период воспитательного процесса». Кстати сказать, протоколом выемки из детского дома было изъято около тридцати служебных документов. Постановлением следователя к делу приобщено только шесть. Куда делись остальные – неизвестно.

Странны дела твои, следствие...

Вместо того чтобы рассматривать вину или невиновность всех трех подозреваемых, что, на мой взгляд, логично, выделяются два новых дела, которые месяцами не расследуются. Во всяком случае Тогжан Магрумова сказала мне, что последний раз она виделась со следователем в июне прошлого года. До того, хотя она и не уезжала из Ставрополя, ее объявили в федеральный розыск. И женщина пришла, чтобы «предъявить себя лично». Из розыска ее сняли. И все. Кстати, если уж есть три дела, то, мне кажется, что их можно было бы расследовать, скажем так, по порядку: сначала разобраться с собакой и ее хозяином, потом с воспитателем – виновна она или нет, а потом уже с наработанной базой браться за директора.

А, собственно, причем здесь директор Остроухова, которая в день трагедии, второго июля, была в отпуске и просто не имела реальной возможности выполнять свои обязанности по службе – добросовестно или халатно, потому что она не была на этой службе? Вопрос риторический. Тем не менее гособвинитель для Антонины Остроуховой попросил три года лишения свободы в колонии–поселении с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью три года.

Иван Тивилев органами следствия признан потерпевшим и требует помимо уголовного наказания директора возмещения за смерть родственника в миллион рублей. В перерыве заседания я задала ему вопрос: правда ли, что к Саше брат приходил редко, и Иван ответил: «практически все выходные проводил с мальчиком». Отметим это как странность, и не более. И еще одна странность: когда судебное следствие уже близилось к завершению, у Ивана Тивилева появился адвокат. Дело, в общем, житейское, многие потерпевшие такой практикой пользуются. Почему так поздно? Иван сказал, что раньше денег не было. А теперь появились? Парень получил, как мне показалось, тычок в бок от стоящего рядом адвоката, а я нотацию, что расспрашиваю не о том и не в том месте – в зале судебного заседания.

Говорят, деньги дали добрые люди, чтобы добиться справедливости. В свое время другие добрые люди – сотрудники детдома – скинулись, кто сколько мог, похоронили Сашу Тивилева и поставили ему памятник. Родственники мальчика участия в этом не принимали. Так что мир всегда не без добрых людей...

Официальный представитель детского дома – замдиректора по защите прав ребенка Ирина Евсеева после речи гособвинителя сказала:

– Мы судим не того, я не согласна с выводами прокурора.

Тогжан Магрумова уверена, что приговор будет оправдательный, но по другой причине – слишком уж много ошибок допустило следствие, а все ее жалобы на эти ошибки остались без удовлетворения.

Я не знаю, каким будет приговор. И даже не хочу предполагать. Но и к гадалке не ходи: кое–кто попытается обвинить меня за мои размышления в давлении на суд. Но я уверена, что самое большое давление было оказано на правосудие тогда, когда изъятые следственными органами документы не попали в уголовное дело. Так что финишной прямой в расследовании никак не получается. Как ни крути, выходит финишная кривая. И любой приговор Антонине Остроуховой точку в деле о гибели Саши Тивилева не поставит...