День памяти Пушкина: визит поэта на Ставрополье отразился в его творчестве

Как известно, Пушкин ехал на Кавказские Минеральные Воды с семьей генерала Н. Раевского, который, как человек военный, должен был отмечаться у коменданта крепости. Для высоких чинов и был предназначен гостевой домик. Раевские и Пушкин провели в Ставрополе одну ночь, а утром пятого июня отправились от Тифлисской заставы (сегодня Тифлисские ворота) в Георгиевск. В этот же день путешественников захватила сильная гроза в степи. Ливень заставил простоять без движения несколько часов. Затем лошади медленно тянули кареты по размытой дороге к селу Сабля, где путники заночевали на почтовой станции. Однако шестого июня благополучно прибыли на Горячие Воды (так назывался Пятигорск до 1830 года).

Два месяца провел Пушкин на Водах, а на обратном пути снова ночевал в Ставрополе. Воскрешая в памяти дорожные впечатления 1820 года, Пушкин писал:

«Я видел Азии бесплодные пределы,
Кавказа дальний край,
Долины обгорелы,
Жилище дикое черкесских табунов,
Подкумка знойный брег,
Пустынные вершины,
Обвитые венцом летучих облаков,
И закубанские равнины!

В ту поездку генерал Раевский, помимо врача и прислуги, взял сына Николая и двух младших дочерей – 15–летнюю Марию и 14–летнюю Софью. «Все его дочери – прелесть», – признавался Пушкин в письме к брату Льву.

Когда Пушкин увидел Марию Раевскую впервые, она была шаловливым подростком, с нежным характером и черными локонами. Уже тогда Мария пленила Пушкина угадывающимся в ней богатством духовного мира. Поэтический облик Марии Раевской не раз вдохновлял Пушкина. Она – идеал черкешенки в «Кавказском пленнике», ее черты в образе Заремы из «Бахчисарайского фонтана», Марии в «Полтаве». Верность Раевской супружескому долгу нашла отзвук и в образе Татьяны Лариной в «Евгении Онегине».

На склоне лет, вспоминая совместное с Пушкиным путешествие, Мария Николаевна писала:

«Мой отец приютил его в то время, когда он был преследуем императором Александром I за стихотворения, считавшиеся революционными. Отец принял участие в бедном молодом человеке, одаренном таким громадным талантом, и взял его с собой, когда мы ездили на Кавказские Воды, так как здоровье его было сильно расшатано. Пушкин этого никогда не забывал; он был связан дружбою с моими братьями и ко всем нам питал чувство глубокой преданности». Мария Николаевна описывает случай, впоследствии поэтически воспетый Пушкиным: «Увидя море (Азовское. – Прим. авт.), мы приказали остановиться, и вся наша ватага, выйдя из кареты, бросилась к морю любоваться им. Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала, для забавы, бегать за волной и вновь убегать от нее, когда она меня настигала; под конец у меня вымокли ноги; я это, конечно, скрыла и вернулась в карету. Пушкин нашел эту картину такой красивой, что воспел ее в прелестных стихах, поэтизируя детскую шалость; мне было только 15 лет:

Я помню море пред грозою.
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурною чредою
С любовью лечь к ее ногам.
Как я мечтал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами.

Пушкин не признался в своих чувствах Марии, а потом судьба развела их... Но она осталась рядом с ним навсегда в его стихах.

В январе 1825 года Мария Николаевна стала женой Сергея Григорьевича Волконского, боевого генерала, участника войны с Наполеоном и члена тайного общества. Она вышла замуж по любви, с согласия родителей. После подавления восстания декабристов Волконский был осужден к лишению чинов и ссылке на каторжные работы в Сибирь.

В декабре 1826 года Пушкин встретился с Марией Волконской в Москве. Добившись разрешения у императора Николая I, она поспешила к мужу в Благодатский рудник и была рядом с ним в Сибири тридцать лет.

Младшего сына генерала Раевского – Николая – с Пушкиным связывала не только товарищеская привязанность, но и общность во взглядах на литературу. С ним Александр Сергеевич сохранил отношения до конца своих дней.

На Горячих Водах поэт познакомился и со старшим сыном генерала – Александром. Будучи адъютантом при Ермолове, полковник Раевский прикатил из Тифлиса для встречи с родными. Пушкин нашел в нем образованного человека и интересного собеседника. Позднее Александр Сергеевич вспоминал о том времени, когда они сиживали вдвоем на пустынном берегу Подкумка, вели долгие философские разговоры. Такими были спутники Пушкина в первой поездке на Кавказ. В письме к брату Александр Сергеевич признавался: «Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посереди семейства почтенного Раевского...

...Суди сам, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства, жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался...».

Вторую поездку на Кавказ Александр Сергеевич совершил в 1829 году, уже будучи известным поэтом. Среди черновиков сохранились строки, относящиеся к этой поездке:

Желал я душу освежить,
Бывалой жизнию пожить.
В забвенье сладком близ друзей
Минувшей юности моей...
Кто были эти друзья?

Декабристы, с которыми Пушкин был идейно связан. Поэт знал многих из разжалованных и переведенных в Кавказские полки офицеров–декабристов. Встреча с ними входила в планы его поездки. Он задумал показать в десятой главе «Евгения Онегина» главного героя сражающегося, а быть может, погибающего в одних рядах с декабристами. В Новочеркасске Пушкин встретил капитана В. А. Мусина–Пушкина, члена Северного общества. Владимир Алексеевич, отбыв шестимесячное заточение в Петропавловской крепости, был переведен в Тифлисский пехотный полк. Пушкин любезно предложил ему путешествовать вместе. 14 мая они прибыли в Ставрополь. Свое впечатление от города Александр Сергеевич дал в «Путешествии в Арзрум»:

«В Ставрополе увидел я на краю неба облака, поразившие мне взоры ровно за девять лет. Они были все те же, все на том же месте. Это – снежные вершины Кавказской цепи».

В Георгиевске на него нахлынули воспоминания, и поэт свернул на Горячие Воды.

«Здесь нашел я большую перемену: – читаем в «Путешествии в Арзрум», – в мое время ванны находились в лачужках, наскоро построенных... Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные цветники, мостики, павильоны... С грустью оставил я Воды и отправился обратно в Георгиевск. Скоро настала ночь. Чистое небо усеялось миллионами звезд. Я ехал берегом Подкумка...».

Далее его путь лежал на Владикавказ и Тифлис. Действующую армию Пушкин покинул в двадцатых числах июля. Он был рад поездке в Закавказский край, осуществлению своих планов, встрече с братом, прапорщиком Львом Пушкиным, служившим под начальством генерал–майора Николая Раевского (младшего). Впечатления от увиденного в действующей армии, трогательная встреча с ссыльными декабристами, реальности войны были таковы, что отодвинули на время в его памяти романтические воспоминания.

На обратном пути Пушкин заехал снова на Кавказские Минеральные Воды, где провел три недели, успев принять девятнадцать нарзанных ванн. В начале сентября, когда курортный сезон пошел на убыль и Кислые Воды опустели, Александр Сергеевич засобирался в путь...

В Горячеводском комендантском управлении он получил подорожную, в которой было сказано: «От Горячих минеральных вод до города Георгиевска господину чиновнику 10 класса Пушкину от казачьих постов, по два конно–вооруженных казака без малейшего задержания и к проезду всякое оказывать пособие».

Восьмого сентября Александр Сергеевич вместе с городничим из Сарапула Василием Дуровым, братом известной героини Отечественной войны 1812 года «кавалерист–девицы» Надежды Дуровой, навсегда покинул чудный край.

Знакомая заезженная дорога вилась в пойме быстротечного Подкумка, то приближаясь к воде, то удаляясь от нее. Путников обдавал не по–осеннему жаркий, сухой воздух. Земля стелилась увядающими луговыми цветами, рано пожелтевшими травами. Пушкин в тонкой белой рубашке полулежал, раскинувшись на просторном сиденье открытой коляски. На коленях мягко покачивалась шляпа с большими полями. За Лысогорским постоем очертания кудрявых Бештовых гор стали медленно исчезать в знойном мареве предзакатного солнца, сливаясь с вечерней дымкой. Пушкин привстал и, держась рукой за отложенный кожаный верх коляски, в последний раз оглянулся назад...

Первая блуждающая звезда затрепетала на небосводе в темнеющих сумерках, когда показалась околица Георгиевска. Потянулись плетеные заборы, огороды, лавки с открытыми ставнями и мерцающим светом в окнах, отрывисто залаяли собаки. Коляска, гремя, проскочила две–три невзрачные улицы, оставляя позади клубы пыли, миновала Ярмарочную площадь близ Никольской церкви, остановилась возле двухэтажной гостиницы, в которой Пушкин с Дуровым определились на постой.

От Георгиевска пошел Тифлисский тракт, пересеченный рыжеватыми степными балками, пологими гребнями и холмами. Пригорки и лощины сменяли друг друга. Ближе к Ставрополю дорога, петлявшая между холмами, стала спрямляться.

Въехали в город, звонко прогромыхав по булыжнику. Устроились в заезжем доме на главной Большой Черкасской улице по соседству с Троицким собором. Спустя час посыльный принес записку. Пушкин прочитал:

«Милостивый Государь! Достопочтенный Александр Сергеевич. Не откажите принять мое приглашение к вечернему чаю.
Ваш покорный слуга,
Илья Волков
городской голова».

Пушкин ответил сразу:

«Милостивый Государь! Крайне жалею, что мне невозможно будет сегодня явиться на Ваше приглашение по случаю недомогания.
Ваш покорный слуга,
Александр Пушкин».

Весь вечер Пушкин и Дуров посвятили игре в карты, а утром выехали в Новочеркасск.

* * *

Виктор КРАВЧЕНКО.