Опять метель

Он поднялся, нырнул в тапочки и поспешил на кухню. При его появлении живое и красивое лицо жены стало непроницаемой маской. Она отвернулась к окну, и теперь голос не звенел, а скрипел, как старые, ржавые жернова:

– Не могу говорить, тут посторонние мешают.

– И с каких это пор мы стали друг другу посторонними? – спросил Виталий.

– Всегда были, ты просто этого не замечал, – отрезала Наталья.

Муж плеснул себе кофе из турки (варила она его всегда на двоих, видимо, к этому в последнее время сводились для нее супружеские обязанности) и побрел обратно в спальню. Чем занять себя, Виталий определенно не знал. Он прошелся по всем кнопкам телеканалов – везде одни и те же лица. Вспомнил по матушке тех, кто придумал эти длинные, никому не нужные каникулы, когда абсолютно некуда себя девать. А потом его осенила здравая мысль: а, собственно, кто ему мешает поехать на работу?

Всю свою сознательную жизнь Виталий сидел за баранкой. В молодости пару лет строил БАМ, потом был участником всех грандиозных строек на родном Ставрополье. Когда начались в стране новые времена, вместе со старым другом купил КамАЗ. Дело пошло. Через десять лет открыли фирму по перевозке грузов, а потом «запустили» и свое такси. Сергей еле уговорил Виталия на этот шаг, а теперь тот понимал, как друг был прав: если грузовой парк почти весь январь на приколе, то их «ласточки» в полете круглосуточно. Вот и сегодня в диспетчерской не смолкали телефоны.

– Как дела, красавицы? – улыбнулся девчонкам–диспетчерам Виталий.

– О, шеф! С праздником! Какие дела? Обед, а мы еще ни разу даже чаю не попили, сумасшедший дом!

– Сейчас и попьете: я поработаю.

Он сел в диспетчерское кресло – и закружилось: десятки звонков, выбор оптимальных маршрутов и так далее. Параллельно пришлось решать вопрос с ремонтом одной из машин – колесо отвалилось к едрене фене, хорошо, что без пассажиров и на малой скорости. Когда позвонил Сергей, Виталий был настолько в работе, что не в первую секунду его узнал.

– Скрываешься от семейных передряг на рабочем месте? – сонно пробормотал Сергей.

– Иди ты, исповедник! Лучше бы просыпался, все царствие небесное проспишь.

– Да проснулся уже! Слушай, тут заказ выгодный подворачивается: приятель просит родственницу в Невинномысске на вокзале встретить.

– Какой вокзал? Все машины на час вперед расписаны, мужики с ног валятся, да и погода испортилась, в окно–то погляди.

– Сержант, ты сам съезди, а? – иногда Сергей звал друга по воинскому званию. – Тебя и твой танк никакая погода не возьмет.

«Почему бы и нет?», – решил Виталий. Он заехал домой за теплой курткой и термосом с чаем, купил в супермаркете барбарисок. Как и большинство водителей с многолетним стажем, он раньше много курил за рулем, а прошлой осенью в свой 53–й день рождения решил бросить. Но чтобы не скучать за баранкой, развлекался леденцами. Барбариски пахли для него юностью – эти конфеты так любила его первая любовь Оля. Он таскал их ей килограммами, а теперь вот сам за дорогу мог слопать целый кулек.

Легкая наледь на дороге не мешала уверенному ходу «Фольксвагена». Мимо мелькали деревья и поля, припорошенные долгожданным снегом. Виталий думал о своем. Что произошло с его жизнью? Почему жена, с которой прожил почти четверть века, стала вдруг чужой? Дошло до того, что даже дочери (обе уже замужем) просили их разойтись. Буквально неделю назад старшая, Настя, уговаривала отца переехать к его матери:

– Пап, так всем будет лучше, поживи немного с бабулей.

Но Виталий все никак не решался. Может, права Наталья, и он действительно ее никогда не любил? Встретились они, когда ему было 27, – далеко не мальчик. Тихая, скромная учительница ему понравилась, но жениться он не спешил, подтолкнула мама:

– Совесть поимей, – просила она, – я еще внуков понянчить хочу.

Жили вроде неплохо, Виталий всегда хорошо зарабатывал, чтобы у жены и дочек все было самое лучшее. Правда, Наталья с годами все чаще говорила, что он от них просто откупается. Жена была не права, но переубедить ее он так и не смог.

Девчонки выросли, обе рано выскочили замуж, и пропасть между родителями становилась все больше. Они были абсолютно чужими, и даже семейные праздники с детьми и внуками не сближали.

За раздумьями дорога пролетела быстро. Виталий приехал в пункт назначения за полчаса до прихода поезда. Он успел выпить чаю и даже задремал. Разбудил его Сергей.

– Клиентка прибыла, номер машины ей сообщили, жди! – было слышно, что в доме Сергея опять веселье, они с женой Татьяной были людьми дружными и хлебосольными, и гости у них не переводились.

Виталий в очередной раз по–доброму им позавидовал и уставился на поток народа, устремившегося со стороны перрона. Свою пассажирку он определил сразу: высокая, статная, по дорогой шубе струились темные густые волосы. Интуиция подсказала, что именно эта женщина направится к нему. Виталий вышел из машины, чтобы встретить, но, когда она подошла поближе, пожалел, что не сидит. Черт, вот кого он не хотел видеть ни сейчас, ни когда бы то ни было еще! Ольга, его первая любовь и боль. Давно забытая. Бередить раны не хотелось. Видимо, ей тоже: когда она, в свою очередь, узнала в таксисте того самого Виталика из юности, замедлила шаг и едва сдержалась, чтобы не повернуться и не броситься наутек.

Ирония судьбы. Когда–то она на другом вокзале ждала его и не дождалась, теперь он встречал ее. Подхватил сумки и с какой–то вымученной улыбкой произнес:

– Сколько лет, сколько зим…

Она не нашлась, что ответить. Села на заднее сиденье, не проронив ни слова, уставилась в окно. Погода совсем испортилась. Мела метель, ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Захотелось курить. Она открыла сумочку, но пачка сигарет, которая там точно была, словно улетучилась. Ольга нервно перебирала ключи, телефон, кошелек, косметичку. Наконец обратилась к Виталию, разбив тягостное молчание:

– Сигареты есть?

– Бросил.

Она снова перетрясла сумку и наткнулась на пачку. Закурила, стало легче…

Виталий посмотрел на нее в зеркало: в мерцании красного огонька лицо ее было таинственным, красивым и чужим. Он полюбил ее другой. Вспомнилось то лето в начале семидесятых. Ему было 17, ей тоже. На отцовском стареньком мотоцикле он часто гонял к младшей сестре в лагерь. Оля, студентка педучилища, работала там вожатой. Он увидел ее и… пропал. Все было – и соловьи, и поцелуи, и ощущение сумасшедшего счастья, которое не умещалось в сердце. Но больше всего ему запомнились ночные купания в озере. Капельки воды дрожали на ее нежной коже, в них отражалась луна. Он губами пил эти лунные лики с ее рук. В эти волшебные минуты им, дрожащим от холода и волнения, открывалась доселе неведомая сторона любви. Господи, как же это было давно!

Оля проводила Виталия в армию и обещала ждать. Слово сдержала. Какие нежные письма она ему писала! За полгода до демобилизации любимого Оля уехала в Москву к тетке, поступила в университет. Она надеялась, что Виталик отслужит и приедет к ней, они поженятся – и начнется счастливая жизнь. По дороге из части он действительно заехал в Москву, встретился с Ольгой. Она плакала от счастья.

– Как ты вырос, – шептала она и целовала в нос, щеки, глаза.

– Ты тоже такой городской стала! – смеялся он.

Оля показала Виталику Москву, свой университет.

– Приедешь и тоже поступишь учиться, не надо ходить неучем, – твердила она.

– У меня уже есть среднее специальное, – отпирался вчерашний солдат, – не хочу учиться, а хочу жениться.

– Я согласна! – и она его целовала.

Трясясь в вагоне, Виталий и не сомневался, что так оно и будет, свадьба не за горами. Но, вернувшись домой, вдруг понял, что не хочет уезжать ни в какую Москву. Ему здесь, в родном городке, было уютно и хорошо, мать, отец рядом, друзья. А тут еще Олины родители подлили масла в огонь: когда Виталий привез им подарки от дочери, они приняли его тепло, но, уходя, он завозился в коридоре, и до него долетели слова тети Поли: «Ну не пара этот паренек Оле, поймет она это, да поздно будет». И Виталий написал любимой письмо: дескать, возвращайся домой, если действительно любишь. Она не приехала…

За окном выл ветер, машина в буквальном смысле шла, а не ехала. Но Оля этого не замечала. Ей вспомнилась последняя встреча с Виталием. Прошло года два, как они расстались, она собиралась замуж за однокурсника и приехала домой пригласить родных на свадьбу, немного отдохнуть. Ее жених уехал в Монголию на раскопки древних курганов. Две недели она пробыла дома, а за день до отъезда вдруг поняла, что должна увидеть Виталика. У калитки столкнулась с его мамой – тетей Машей:

– Знает, что ты приехала, – сказала она, – велел врать, если придешь, что его нет. Иди, деточка, в дом, на кухне он. А я к соседке…

Они встретились глазами – и время, и обстоятельство, что их разделяли, исчезли. Ночевала Ольга в доме Виталика, а утром просила его:

– Поедем со мной, мы нужны друг другу, я люблю тебя. Буду ждать на вокзале в шесть. Прошу тебя, поедем…

Она ждала его напрасно. Он не приехал. Оля же родила сына, как две капли воды похожего на Виталия, который об этом так и не узнал. Фамилию сын носил мужа Андрея, – тот не отменил свадьбу, хотя невеста созналась ему во всем. Удивительным человеком был ее первый муж. Они прожили вместе десять лет, а потом он влюбился и ушел к молоденькой аспирантке, но до сих пор звонит Ольге узнать, как дела, и расспросить о Славке.

Сын, бывший муж, Москва были так далеко от Ольги сейчас. Она сидела в салоне автомобиля посреди степи, в сердце снежной бури, рядом с человеком, которого неизвестно что больше – любила или ненавидела когда–то. А может, то и другое вместе. За два часа они проехали не больше 30 километров. По обочинам стояли машины, которых безжалостно сносило с трассы.

– Так мы не доедем домой и до утра, – выдохнула Ольга.

– Здесь поблизости есть кафе с гостиницей старика Али. Дотянем – переночуем, – как старый водитель Виталий был немного суеверен и загадывать наперед не любил. Через сорок минут их встречал Али.

– Рад видеть тебя, Виталик, давно не заезжал, – мужчины обнялись, они были дружны еще с тех пор, как Виталий зарабатывал «дальнобоем». – Комнату найдем, но только одну. Красавица – твоя женщина?

– Нет, пассажирка, – мотнул головой Виталик.

– Все равно другой комнаты нет. Она согласна переночевать с тобой? – добивался Али.

– Согласна, – вступила в разговор Ольга, – ведите.

Пока они шли узким коридором, старик не унимался:

– Лучшая комната, дорогие гости, душ рядом, все удобства рядом.

Горячая вода была сейчас панацеей. Ольга отогревалась первой. Она вышла раскрасневшаяся, в теплом бордовом спортивном костюме, который облегал ее стройное тело. Надо же, с годами оно не утратило изящества, чего Виталий не мог сказать о себе – он раздобрел. Но сейчас его больше расстраивало то, что запасного костюма у него не было, перспектива надевать измятые в дороге, мокрые от снега брюки не радовала. Оля поняла его без слов, достала из сумки махровый халат.

– Везла брату в подарок, но, видно, ему другой хозяин на роду написан, – она заулыбалась.

Потом они ужинали, хозяин к плову принес и графинчик рябиновой настойки. Сначала говорить было вроде и не о чем, а потом, согревшись, расслабившись, они говорили обо всем на свете: о времени, о себе. Делились, кто как живет и чем. Виталий смотрел на Олю удивленно, ему нравилось все – ее мысли, отношение к жизни. Он не видел в ней ту прежнюю Олю, он был в восторге от настоящей. Легли спать уже под утро, словно пожилые супруги, пожелав друг другу спокойной ночи и отвернувшись в разные стороны. Но Виталий засыпал по–ребячьи счастливым…

Утро выдалось солнечным. До Светлограда добрались быстро. Высаживая Ольгу у неприметного дома на окраине (последние два года здесь жили ее родители), он не знал, что сказать. Мысли в голову приходили одна глупее другой. Хорошо, хватило решимости отказаться от денег. Тогда Оля бросила ему на сиденье пачку своих сигарет:

– Держи для попутчиков, вдруг кому пригодится…

После этой поездки Виталий словно потерял сам себя. Он попросил диспетчеров: если поступит заказ с такого–то адреса, срочно сообщить ему. Сам по нескольку раз курсировал по улице мимо ее дома, останавливался в стороне и ждал, вдруг выйдет. Но все напрасно. В одно из таких его бдений раздался звонок на мобильник, ее голос он узнал сразу:

– Да, Виталик, ты не изменился, все такой же нерешительный. Заходи, чаем напою.

Они снова сидели друг напротив друга и говорили. Заполночь он засобирался домой.

– Тебе правда надо уходить? – спросила она.

Он кивнул головой и привлек ее к себе, вдохнув такой родной и желанный запах ее волос.

У Ольги он проводил теперь почти все время, заезжая домой разве что переодеться. Однажды случайно услышал разговор жены по телефону:

– Слава богу, не появляется дома. Легче жить, когда его не вижу. Жалко, что притащится скоро назад, покобелюет и притащится…

– А если не притащусь? – Виталий решительно встал перед женой.

– Перекрещусь, – не моргнув глазом, ответила она.

Как и в юности, Виталий снова был на перепутье. Он каждый день спрашивал у Оли, надолго ли она приехала.

– Побуду еще, – отвечала она уклончиво, – а как только невестка родит, уеду внука нянчить.

– Бабушка ты моя, – Виталик, обнимая Ольгу, понимал, что никто и никогда не был для него желаннее и роднее, даже сама она – прежней, юной.

Ольга уехала неожиданно, даже не попрощавшись. Ее отец вынес Виталию конверт и сказал:

– Ты, сынок, прости, не хотели мы тебя с матерью, да зря. Видать, ты Олькина судьба…

Виталий сел в машину и долго не мог прийти в себя, сердце бешено колотилось. На улице стоял вечер, сыпал снег. «Опять будет метель», – подумал он и разорвал конверт. Там лежали короткая записка «У тебя родился внук» и билет на завтрашний поезд до Москвы. Виталий решительно открыл бардачок, достал пачку сигарет, оставленных любимой женщиной, и впервые за несколько месяцев закурил. Он знал, что пока горит огонек сигареты, надо решить для себя самый важный вопрос: можно ли изменить жизнь, когда тебе уже за пятьдесят?

Снег вокруг лежал белый и пушистый, ветер поднимал его и кружил над землей, словно россыпь неведомых цветов.

Петровский район.