Сергей КИРИЛЛОВ: «Кантабиле» и его органный зал 15 лет спустя

- Сергей Сергеевич, кто бы мог предположить, что у нас действительно появится орган, живое звучание Баха, высокое пение скрипок, чудесный голос Ирины Белой и эти дивные «четверги»?! Давайте вспомним, как все начиналось.

- Стоял жесточайший кризис – политический, нравственный, экономический… Кто же это забыл? Но если что-то получилось, то лишь благодаря городу и его руководству. Прежний мэр Михаил Кузьмин и тогдашний начальник краевого управления культуры Анатолий Рыбальченко не просто дали «добро», они проявили политическую волю. Едва ли не все вокруг говорили: ну что такое Ставрополь? Цыганские романсы, блатные песенки, дешевая эстрада – вот это «наше». Но истинные культурные достижения происходят там, где кто-то решается сделать вопреки. Так в нашем городе появился весьма и весьма дорогой инструмент орган и штатный камерный оркестр.

- Поразительно и другое. Вы как-то сказали, что классическая музыка переживает значительный кризис в мире, и тем не менее…

- Конечно, появились миллионные тиражи дисков, суперзвезды, вся эта отвлекающая шумиха, и даже некоторые меломаны стали думать, что хороший лицензионный диск с чистейшим звучанием способен создать эффект живого присутствия на концерте. Но это не так. Душевная жизнь не может быть виртуальной. Ничто не способно заменить участие обычного человека в творческом музыкальном процессе, когда начинается таинственный взаимообмен энергиями, создается особая атмосфера, в которой что-то происходит и это «что-то» - жизнь души.

- Вот откуда целебная сила музыки, но часто кажется, что прекрасные мелодии «даны» и летят к нам, как небесный золотой дождь, а музыкант лишь слегка прикасается к скрипке. Однако, как ни притягательно наваждение, все-таки понимаешь: музыка – это работа, и наверняка у вас есть свои секреты создания репертуара или особого «кирилловского» звучания «Кантабиле».

- Может быть, и есть (смеется). Что такое камерный оркестр? Это струнные инструменты, и значит, не все нам доступно. Мы, к примеру, не можем исполнить симфонию Бетховена, мы – «держатели» барочной музыки, наши композиторы – Бах, Вивальди, Гендель… Но чем строже рамки, тем напряженнее поиск внутри замкнутого пространства. Вообще-то никто не знает, как «причудливы» наши репертуарные поиски. Ноты я ищу по всему свету – через Интернет вхожу в мировые библиотеки, перечитываю сотни нотных листов. Нередко помогают друзья из Киева, откуда я родом. Или знакомый французский священник поделился своей находкой. Так мы и создали собственный репертуар.

- Ну а звучание и секреты?

- В Европе существует давний спор: как исполнять барочную музыку - в современной манере или все-таки ближе к подлинной, так, как она создавалась творцами. Ведь это были другие инструменты, другая скрипка, храмовые залы. Даже для светской музыки это был… стандарт эпохи. И мы этим занялись серьезно. Вчитывались, вдумывались, переводили трактаты с итальянского, немецкого – ничего подобного в институтских программах нет. И пришли к аутентичной, подлинной манере, не на сто процентов, конечно, однако каких-то результатов мы добились. Постороннему человеку это не бросается в глаза, но аутентичное исполнение производит большее впечатление, а современное – меньшее.

- Вы сказали, что по своему составу «Кантабиле» «скорее барочный коллектив». Но что такое эпоха барокко, длившаяся с конца XVI века до середины XVIII? С одной стороны, пышная декоративность, сложные формы, живописность, с другой – пронзительное чувство трагизма жизни, страх перед непредсказуемостью будущего… И это сближает нас с музыкой того времени...

- Если коротко, барокко – это эпоха неукротимого художественного волнения…

- А вам не хотелось бы работать в более просторном органном зале с храмовой акустикой?

- Будь я Билом Гейтсом, я бы, конечно, немедленно построил хороший органный зал. Но на меня не давит тяжесть миллиардов, зато Гейтс и в самом деле строит национальные библиотеки, стадионы, дворцы культуры… Что же касается нашего органного зала, то пока его хватает на тех зрителей, которые к нам приходят. Конечно, бывают и аншлаговые концерты и даже ажиотаж, когда мест нет, но в общем пока все нормально. А акустические возможности зала мы улучшаем с помощью компьютера – наш небольшой технологический секрет…

- Вы по-прежнему мечтаете о включении в коллектив небольшой вокальной группы?

- Не только мечтаю, но и кое-что для этого делаю. Это чисто европейская форма, когда в одних руках сосредоточены оркестр, орган, хор, солисты. И тогда мы, как в Дрездене, сможем слушать кантаты Баха, Моцарта, Бриттена…

- И все-таки, подытожим 15-летие «Кантабиле», что в этой истории стало главным?

- Я счастлив уже потому, что оправдалась моя вера в культурные возможности Ставрополя. Полтора десятилетия мы со слушателями искали друг друга. У моих артистов нет головной боли: придут на концерт люди или нет? Приходят, приезжают. Это и есть итог, предмет моей скромной гордости.