Что случилось с Машей?

Инициатива его создания принадлежит начальнику Шпаковского отдела образования Людмиле Тарабыкиной. При отделе уже существовала психологическая служба, и Людмила Васильевна убедилась воочию, что польза от работы психологов есть. Ее стараниями под центр был выделен симпатичный особнячок на улице Гагарина, приглашены специалисты.

Сейчас здесь работают 15 психологов (один - клинический), консультирует психиатр из районной больницы. В штате также логопеды, дефектологи, социальные педагоги. Народ в основном молодой, получивший специальное образование в ведущих ставропольских вузах. Многие продолжают учиться дополнительно в квалификационных семинарах в Санкт-Петербурге, Самаре и т. д. К тому же у центра замечательная, на мой взгляд, база. Во вновь отремонтированном здании есть тренинговые залы, комнаты для индивидуального консультирования, клубное помещение, где родители могут выпить чашку кофе и спокойно подождать детей с консультации и где проходят праздничные мероприятия; современная диагностическая аппаратура. Неудивительно, что на прием сюда приезжают не только из отдаленных сел района, но и из Ставрополя.

Главная задача центра – оказывать помощь в поддержании психологического и психического здоровья всем, как принято говорить, участникам образовательного процесса. То есть детям, их родителям и учителям - трем сторонам треугольника, на котором стоит школа.

Девчонки и мальчишки, а также их родители

Ребенок может попасть к специалисту центра разными путями. Его имеют право направить туда школьные психолог, врач, социальный педагог – если распознают определенные отклонения в поведении. Это могут сделать также детская поликлиника, краевая психиатрическая больница. Наиболее чуткие родители сами приводят свое чадо к психологам. В ПЦДК сделают углубленное исследование проблем ребенка, составят программу его «сопровождения». Достаточно ли для него простого консультирования или необходима длительная коррекционная и психотерапевтическая работа? За ним закрепят специалиста, который будет следить за ходом оказания помощи. Каждый случай анализируется на супервизии (так называется общий совет специалистов).

Есть, правда, одно очень серьезное «но». В работе должны участвовать и родители, хотя бы один из них. Присутствовать на занятиях, чтобы увидеть сына или дочку со стороны во взаимодействии с другими людьми. Думать над тем, что необходимо изменить в жизни семьи, в собственном поведении, в отношениях с ребенком. Порой самим проходить курс психотерапии. Потому что средоточие всех детских проблем, считают специалисты, коренится в атмосфере семьи.

Родители принимают это требование порой не сразу (и не все). Но если соглашаются, труд психологов приносит результаты.

Директор Михайловского ПЦДК Елена Корюкина вспоминает любопытный случай. К ним направили нескольких матерей, бывших на грани лишения родительских прав. Одна из таких мам совершенно не справлялась с сыновьями десяти и двенадцати лет, которые отбились от рук, начали бродяжничать и воровать. На совместной ее с детьми консультации у специалиста открылось, что причина происходящего кроется в ее материнской непоследовательности, хаотичности и алогичности ее собственного поведения. Вместе с психологом она составила расписание каждого дня недели: что нужно делать ей, что – детям. Социальный педагог школы, в которой учились мальчики, ежедневно помогала ей добиваться выполнения этой программы. Конечно, дети не стали идеальными, но о лишении женщины материнских прав речи уже не было. И, может быть, главное, что она поняла: ее сыновья не изверги, не малолетние негодяи; она может им помочь!

Еще один рассказ. Эта мама сама пришла в центр с четырехлетним сыном, у которого в краевой психиатрической больнице заподозрили аутизм. Так называется серьезное психическое расстройство, при котором человек полностью изолирует себя от окружающих. (Больного аутизмом замечательно сыграл Дастин Хоффман в фильме «Человек дождя»). Ребенок ни с кем не общался, ни к кому не прикасался, делал вид, что не слышит, когда к нему обращались, о себе говорил только в третьем лице – «он». Специалисту удалось выяснить, что началось это в двухлетнем возрасте, когда сперва, оставив его на няню, внезапно вышла на работу мать мальчика, а затем уволилась няня, к которой он успел привыкнуть… Вернуть малышу веру в то, что его больше не бросят и не обманут (именно таковы были его ожидания), что миру можно доверять, было нелегко, психотерапевтическое лечение продолжалось около года. И когда в конце его ребенок входил в кабинет директора ПЦДК за руку со своим психологом и говорил: «Я иду играть» (занятия с детьми проходят в игровой форме) – радовались все. И успех был, в общем, совместный – психологов, ребенка и его матери, не пожалевшей ни времени, ни сил на собственную работу со специалистами.

Тут, наверное, нужно заметить, что в центре работают не только со школьниками, но и с совсем маленькими ребятишками. Есть группы, в которых детей адаптируют: одних – к посещению в будущем детского сада, других – школы.

Самыми же старшими «детьми» - подопечными ПЦДК в этом году были одиннадцатиклассники, для которых весной создали группу психологической поддержки по подготовке к сдаче Единого госэкзамена. На ее занятия ходили в основном кандидаты в медалисты, чей уровень тревожности оказался много выше, чем у других выпускников…

Учителя

В уставе ПЦДК записано, что педагоги имеют право обращаться в центр за помощью как с профессиональными, так и с личными вопросами. Хотя грань между тем и другим порой провести сложно.

Был такой случай: учительница пришла к психологу с жалобой на собственную неприязнь к одному из своих учеников. Анализ выявил, что за этим – неурядицы ее личной жизни.

Но в общем, со вздохом заметила заместитель директора ПЦДК Виталия Березуева, по собственной инициативе педагоги обращаются в центр редко. Что, рискну предположить, говорит о не слишком развитых у них склонности к самоанализу и внимании к внутренней жизни.

Мои собеседницы, впрочем, предложили другое объяснение: учителя, привыкшие быть «крайними» во всех ситуациях школьной жизни, возможно, на первых порах видят в психологе еще одного «проверяющего», оценивающего, желающего за что-нибудь наказать. Их доверие нужно еще заслужить, внимание привлечь.

И раз гора не идет к Магомету… В центре разработали проект, с которым собираются идти в педколлективы учебных заведений. Называется он «Что случилось с Машей?» и создан при поддержке Психологического образовательного фонда «ПсикОпп» из Норвегии.

Норвежцы привезли в Михайловск учебный фильм «Что случилось с Моникой?». Монику переименовали в Машу; фильм сейчас озвучивают на русском школьники одной из михайловских школ. Он – о девочке-подростке на грани психического срыва. Эпизод за эпизодом мы видим, как она становится все более агрессивной, все менее общительной в школе и в семье; как на нее наваливаются апатия, бессонница… Но к норвежке Монике внимательны родители, одноклассники, учителя, школьный врач – все вместе они пытаются понять, что с ней происходит. В результате она вовремя попадает к психиатру, ей можно помочь.

А кто поможет русской Маше? Увидит за ее немотивированной агрессией не подростковое хамство, а начинающуюся болезнь, за школьными прогулами не лень, а сгущающийся внутренний хаос?..

Начиная программу психологического просвещения учителей с показа этого фильма в педагогических коллективах, сотрудники ПЦДК хотят привлечь их внимание к душевному миру учеников. Учитель порой проводит с детьми времени больше, чем их родители, он, как в случае с Машей-Моникой, может первым увидеть ранние проявления психологических проблем. Но есть и другая цель: заинтересовать педагогов их собственным внутренним миром. Тогда центр может стать тем жизненным пространством, куда они обратятся в случае необходимости.

Проект «Что случилось с Машей?» предполагает и семинарские занятия с учителями, и тренинговую работу, и индивидуальную помощь специалистов. Ведь психологическая поддержка бывает нужна не только девочке Маше, но и ее учительнице Марии Ивановне…