Медленная любовь

(Дневник молодого человека)

10 ноября

Больше всего я боюсь повзрослеть и прожить не свою жизнь. Нет, все будет нормально, как у всех, и я что-то пойму – какую-то сермяжную правду, а, может быть, наоборот, высокую, – но, Бог ты мой, куда же мне деть поселившегося во мне художника, который неизбежно скукожится и сгинет, если я променяю его на скуку обычной жизни? Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что становлюсь старше еще на один день… Положение, в общем, безвыходное. Я уже не могу быть с теми, которые думают, что их глупая юность бессмертна, и еще не готов отправиться к этим, которые так некрасивы хотя бы потому, что не умеют быть искренними и веселыми. Взрослые – самоубийцы, но они настолько скучны, что не способны догадаться об этом. От тоски и скуки они завидуют друг другу, плетут сети интриг, надеясь, что в них запутаются недруги, но чаще всего барахтаются в этой паутине сами. Фантазия покидает закостеневшие мозги взрослых, и они мрут до наступления своей физической смерти, которая куда как живописнее их нудного приближения к ней.

Не хочу, не хочу, не хочу!!! И даже если я обречен войти в это печально бредущее стадо, я буду сопротивляться до последнего, а моим союзником может стать дуэлянт, существо, несомненно, вредное, но спасительное для меня. Да, да, лучше раздвоение личности, вечная дуэль с самим собой, чем тупой ритуал: проснулся, наелся, напился…

12 ноября

Фантазия… Вот что спасает меня от окончательной взрослости. Не дать ей испариться, покинуть тебя навсегда. Чем тратить жизнь на пошлые интриги, я буду упражняться в фантазиях, но это не значит, что скучную жизнь я начну заменять выдуманной. Это значит, что я научусь понимать: скучной жизни не бывает…

13 ноября

Маленький городок. Заходит солнце, и сразу вечер. День кончается, когда зажигают фонари. В это время на улицу выходят девушки. Кажется, в те, другие, не мои – советские – времена, это называлось «прошвырнуться по Бродвею». Парни приходили поглазеть на них, смотрели, как прогуливаются девушки. Все это продолжалось до тех пор, пока не завязывались знакомства. Толпа дробилась, мешалась, и только поздно вечером неприкаянные опять разбивались на два потока: мужчины поднимались по бульвару вверх, женщины спускались вниз. Не один год весь Бродвей наблюдал за странной парой, история которой не могла быть разгадана стихийными уличными философами.

Один молодой человек влюбился в девушку, которая не отвечала ему взаимностью. Не то чтобы парень ей не нравился, скорее, наоборот, но что-то служило препятствием их встречам. Однако на протяжении нескольких лет парень настойчиво продолжал за ней ухаживать. Все на Бродвее знали об этом и следили за развитием их отношений. Хорошенькая девушка упорствовала, и все-таки настал день, когда казалось, что она сдалась. Обняв за талию, молодой человек привел ее в свою холостяцкую квартирку, стал перед ней на колени. И в тот самый момент, когда она, склонившись, обвила его шею руками, он резко поднялся и, побледнев, сказал: «Я победил…» Уйдя, он оставил дверь широко распахнутой настежь.

Каким-то образом об этой истории узнали все. Но не поверили или, скорее, не поняли ее и не приняли. Парень и девушка часто встречались на городском бульваре, вежливо кивали друг другу и расходились в разные стороны.

У обоих были знакомства, любовные связи, но никто из них почему-то не обзавелся семьей. Это была странная взаимная верность, длившаяся, кажется, всю жизнь…

Эту историю мне рассказала моя бабушка. И я до головной боли думаю, возможна ли в наше время такая медленная, медленная любовь, которой не хватило даже человеческой жизни?..

Д.Р.