Контрольная для взрослых

В последний приезд в столицу друзья-москвичи сводили меня на моноспектакль известного актера, режиссера и драматурга Евгения Гришковца «Как я съел собаку». Полуторачасовой монолог, написанный самим же исполнителем, слушался на одном дыхании. И в этом рассказе сорокалетнего мужчины о жизни и судьбе все время повторялось детское воспоминание: как «Они» входили в комнату рано утром и включали верхний свет. «Даже ничего не говорили, просто включали - и все, и уходили». «Они» - это родители. А свет включали, потому что нужно было вставать в школу... И вот выходишь на холодную, замороженную улицу, говорил Гришковец, втягиваешь руки в рукава толстого, неуклюжего пальто и чувствуешь, что рядом в темноте бредут еще десятки таких же несчастных. А впереди здание школы светится неумолимо, и тебя словно втягивает в него, как в воронку. И ты знаешь, что тебя там не люб-я-ят...

Долго не могла понять, почему у меня, бывшей школьной отличницы, победительницы олимпиад и любимицы учителей, от этих слов со сцены болезненно сжималось сердце. Я училась с интересом, каждый день приносила домой пятерки - неужели на дне и моей детской души таился тот же страх? Ошибиться, оказаться не самой лучшей... Дома тяжело болеющая, прикованная к постели мать, вечно хлопочущий вокруг нее отец - мои школьные успехи были для них знаком, что не все потеряно, не все их надежды разбиты. В детстве я считала, что любят они меня только за отличные оценки, и отчаянно завидовала младшему брату, от которого этого совсем не требовалось: его любили просто так, ему не нужно было быть гордостью семьи. И еще ему не нужно было просыпаться среди ночи во время маминых приступов и вместе с папой сопровождать ее в машине «скорой» в больницу. Отец шел в отделение, где маму выводили из удушья, а я сидела на скамеечке больничного садика и ждала. Светало; мне было очень страшно одной от неизвестности, от того, что я не могу помочь. До сих пор не понимаю, зачем родители брали меня с собой, ведь реальной помощи от меня действительно не было никакой. В продолжение моей роли Очень Хорошей девочки?.. Никто не знал, как я ненавидела быть хорошей девочкой.

Вот это «даже ничего не говорили, просто включали свет - и все» - о том самом: об отсутствии, порой полном, интереса взрослых к происходящему в душе ребенка. Если быть честной до конца, то потом, воспитывая собственную дочь, я тоже часто заботилась о чем угодно – о ее здоровье, учебе, поведении, но только не о том, что она чувствует.

А уж образ школы - втягивающей в себя воронки... С началом школьной жизни на ребенка обрушивается столько новых обязанностей, столько трудов по преодолению себя. Столько зависимости... От благосклонности первой учительницы, от того, примут ли одноклассники, окажутся ли терпеливыми родители. Кто вообще сказал, что детство - самая счастливая пора? Только если рядом - понимающие взрослые, которые любят «просто так», принимают ребенка таким, какой есть.

Поэтому меня очень настораживает девиз нынешнего образования, все чаще формулируемый как воспитание «конкурентоспособного выпускника». То есть заведомо несчастного, на мой взгляд, человека, который (по определению) всю жизнь будет сравнивать себя с другими, вместо того чтобы ценить то, что есть в нем самом.

Помню, десять лет назад одна моя знакомая решила отдать дочку в первый класс в негосударственное учебное заведение. Я про него слышала, что детям там хотя и комфортно (небольшие классы и большой штат воспитателей и психологов), но учебный материал проходят более медленными темпами, чем в «обычной» школе, и стала ее отговаривать. На что она - профессиональный психолог - ответила, что если ребенка не будут ломать, загонять в жесткие рамки, дадут нормально развиваться, то успешность к нему придет обязательно. И оказалась права.

Предупреждая читательский вопрос-возражение, сразу скажу, что плата семьи в негосударственных общеобразовательных заведениях не так уж сильно превышает те суммы, которые родители отдают ежемесячно в государственных на всяческие объяснимые и необъяснимые нужды. Вот только выживать таким авторским школам все сложнее. Они из другого времени - конца восьмидесятых - начала девяностых, когда из всех гостей студии «Останкино» самыми яркими и запоминающимися были педагоги-новаторы. А «просто учителя» чувствовали себя свободными и раскрепощенными, писали собственные учебные программы - и не для того, чтобы поучаствовать в нацпроекте.

...Кроме слова «конкурентоспособность», из недавно появившихся в официальном педагогическом лексиконе не люблю также выражение «компетентности». «Ключевые компетентности». В ребенке, к примеру, теперь нужно воспитывать не доброжелательность и понимание других, а ключевую компетентность «межличностное взаимодействие». А еще на всякого рода педагогических совещаниях и семинарах любят щеголять словечком «рефлексия». Но речь всегда проявляет скрытое в подсознании. Бездушная наукообразность терминологии маскирует отсутствие внимания к внутреннему миру детей, невзирая на постоянно декларируемый интерес к нему.

Да и когда учителю этим интересоваться? Контрольные срезы (проверка «компетентностей»), подготовка к Единому госэкзамену, реструктуризация, информатизация, переход на профильное обучение. Школа захлебывается в реформах, педагоги - в отчетах и мероприятиях. Черная воронка, в которую затягивает силы, время, желание неформального общения с учениками. Учитель сегодня и сам чувствует, что его «не люб-я-ят»...

И все же.

...Контрольные.
Мрак за окном фиолетов.
Не хуже чернил.
            И на два варианта
Поделенный класс.
         И не знаешь ответов.
Ни мужества нету еще,
                  ни таланта.
Ни взрослой усмешки,
              ни опыта жизни.
Учебник достать -
         пристыдят и отнимут.
Бывал ли кто-либо
          в огромной отчизне,
Как маленький школьник,
          так грозно покинут?

Эти давние стихи ленинградского поэта Александра Кушнера - картинка детства любого из нас. Будите своих детей в школу не так, как это делают в солдатской казарме. Различайте в каждом из своих учеников просто ребенка. Того, кем были вы когда-то.