20 лет назад в Чернобыле

- Слухи об аварии поползли сразу. Поначалу никто не придавал им значения: взорвалось и взорвалось, не такая уж редкость. Мы в этот день семьей картошку копали, - вспоминает Анна Андреенко. Семья их – муж, жена и трое детей – жила в деревне Ильичи недалеко от Припяти. Территорию эту позже официально признали входящей в самую опасную 30-километровую зону отчуждения.

Первым на случившееся, как всегда, отреагировал «Голос Америки». Наше телевидение спустя несколько дней скупо проронило: «На Чернобыльской АЭС произошла небольшая авария». Еще первого мая народ вышел на демонстрацию. И только после этого стали предупреждать: у кого длинные волосы – лучше обрезать, головы покрывать платочками, кепочками, а колодцы накрывать пленкой, на улицу лишний раз не выходить. А потом началась эвакуация.

- Вот это было ужасно. Впечатление такое: война началась! Земля и небо гудели. Туда шли БТРы, вертолеты, самолеты, оттуда – колонны автобусов, - вспоминает старшая дочь Ирина. Ей тогда было 18, и она работала школьной пионервожатой в соседней деревне Бурки. – Начали готовить к эвакуации и нас. Мы ходили по дворам и предупреждали, чтобы люди сидели на чемоданах и были готовы выехать в любое время дня и ночи.

Первыми пятого мая вывезли детей. Забирали школьников и сопровождающих (в их число попала и Ирина); совсем маленьких брали вместе с матерями. Куда их везут, никто не знал. Остающихся родителей успокаивали: «Ждите, они вам напишут».

Когда автобусы ушли, наступила жуткая тишина. Деревня точно разом вымерла, только глухо рыдали матери. Была среди них и Анна Ивановна. Она работала в Ильичевской школе техслужащей. Принимала участие в эвакуации, а потом еще какое-то время вместе с другими ремонтировала школу и возилась на пришкольном участке.

Где-то в это же время начали ежедневно замерять радиацию, мыть крыши. Клуб срочно переоборудовали под медпункт и госпитализировали всех, у кого полученная доза превышала 0,6 рентгена. А скоро 0,6 стало считаться нормой… За-брали скот. Свиней сбили в стадо и гнали по улице. Какие пожирнее – падали и сдыхали.

Потом дело дошло и до людей. Из соседней деревни жителей выселили раньше. С собой не разрешали брать ничего, даже вилок и ложек. Оставшееся имущество охраняли специально поставленные солдаты и милиционеры. «Хоронили» дома, сгребая бульдозером в одну общую могилу; на штык лопаты срезали и хоронили землю...

- В дни эвакуации нас предупреждали: кто не хочет ехать добровольно, того силой будут в машины закидывать, - продолжает Анна Ивановна. – У меня мама как раз лежала с высоким давлением, ее на носилках погрузили на «скорую» и увезли в больницу.

Увезли эвакуированных недалеко, километров за пять-семь от родной деревни. Подселяли в приказном порядке в первые попавшие дворы. Поначалу в гомельских лесах держали детвору. Потом, когда поняли: радиация повышается и здесь, - стали вывозить в Минск по ночам, чтобы не было паники.

В августе довелось Анне Ивановне побывать в родной деревне. Чтобы зайти в собственный двор, требовалось брать специальное разрешение. Хозяйку встретили одичавшие расплодившиеся куры. Яблоня во дворе вся была усыпана невиданно гигантскими плодами, ветви от тяжести лежали на земле. А в огороде трава стояла выше человеческого роста, туда женщина просто побоялась зайти.

Через семь лет после аварии умер глава семьи, до того ни разу не лежавший в больнице. Умирал тяжело, вероятно, потому, что весь май и июнь Петр Павлович на своем экскаваторе трудился в 15-километровой зоне. Осталась от него медаль участника ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Хотя и поменьше, но досталось и остальным. Когда младшему, Пете, пришлось вырезать аппендицит, рана долго не заживала. Ирину до сих пор мучают головные боли. Раньше у нее была группа инвалидности, потом она просто перестала ездить на комиссию: «Надоело доказывать, что больная». Анна Ивановна живет сейчас на Ставрополье в станице Зольской Кировского района.

Последний раз в Ильичах она была девять лет назад. Деревня превратилась в сплошной лес, деревья растут даже на асфальте. Люди там не живут до сих пор, одни звери: лисы, волки, дикие свиньи… А начиналось все так, на первый взгляд, безобидно. Только дождь после аварии прошел какой-то не-обычный: капли падали большие, тяжелые. А после дождя на земле желтели странные круги – цвет напоминал пыльцу цветущей сосны, только с нездешним оттенком…