Заплатка на штанах

Артиллерист

На командный пункт поступило сообщение о столкновении с группой боевиков. Пехота попросила поддержки с воздуха. Вылетаем, обрабатываем заданный квадрат НУРСами. Тут же поступает приказ забрать корректировщика огня с одной из площадок, где разместился артдивизион. Приземляюсь. Грохот неимоверный. Рев наших двигателей, залпы пушек. И на фоне битвы почему-то бросается в глаза фуражка артиллерийского офицера, который командовал огнем. Он все время заглядывал в какую-то дырку в козырьке, и лишь потом давал отмашку.

«Вот это пушкарь накушался, - первое, что пришло мне в голову. – Мало того что «под градусом», так еще дырявой фуражкой постоянно машет». Времени на расспросы не было - бой есть бой - и со снижением ухожу в ущелье. Так уж получилось, что спустя некоторое время вновь прилетаю на эту площадку. Времени было мало, но все же решил встретиться с запомнившимся артиллеристом. Насмеялся я тогда вдоволь. Оказалось, что офицер был абсолютно трезв, а фуражка выполняла роль дальномера. Еще в военном училище опытные преподаватели, не имевшие тогда представления о лазерных дальномерах, рассказали, как в реальном бою можно корректировать огонь с помощью специальных отверстий, сделанных в козырьке фуражки. «Еще ни разу не ошибся, - объяснил артиллерист. – Снаряды падают плюс-минус несколько метров. Загляну в свою фуражку, наведу пушки на цель и – огонь!».

«ГРУЗ 300»

Лучше сделать с десяток боевых вылетов, нежели вывозить раненых. Существует какая-то странная закономерность. Приказ о вывозе «груза 300» поступает в тот момент, когда в горах стоит скверная погода, уже темнеет или надо приземляться практически на поле боя. Но для нас эти факторы второстепенны. Каждый летчик знает, что минута опоздания кому-то может стоить жизни. Поэтому без промедления летим в указанный квадрат. Один из однополчан ведет специальный блокнот, куда записывает имена, фамилии раненых, время и место посадки. Потом обязательно интересуется дальнейшей судьбой «пассажиров». Всегда радуется, когда вывезенные им раненые пошли на поправку. Я, конечно, не заглядывал в блокнот Сергея, но уверен, что в нем сотни фамилий спасенных им солдат и офицеров.

Когда доставляешь раненых в госпиталь, всегда испытываешь чувство удовлетворения, хотя летать приходится в сложнейших условиях. Единственное, к чему невозможно привыкнуть, - когда видишь совсем молодых солдат. Боевики сейчас поменяли тактику, на открытые бое-столкновения идут очень редко. Предпочтение отдается закладке и подрыву фугасов. Поэтому среди раненых очень много подорвавшихся. А это значит, что молодые парни могут остаться калеками на всю жизнь. После каждой доставки «груза 300» к вертолету приходится подгонять пожарную машину, чтобы смыть кровь. Вот уж когда не позавидуешь борттехникам...

«ИГЛА»

В эту командировку мы обратили внимание на то, что реже стали обстреливать вертолеты из лесных массивов. Причин тому несколько. Войска довольно эффективно работают в горах, и численность боевиков заметно снизилась. Открыть огонь по вертолету – значит высветить свое местонахождение и дать возможность прикрывающим нас Ми-24 нанести ответный удар.

Самым страшным для нас оружием остаются наши родные российские переносные зенитно-ракетные комплексы «Игла». Уйти от «Иглы» практически невозможно. Лишь нескольким нашим летчикам по счастливой случайности удавалось избежать удара. Конечно, меня, как и многих других, волнует вопрос: как попадают комплексы к боевикам? Может, моя точка зрения субъективна, но факты ведь не скроешь... А они таковы. Как только поступает информация, что из-за границы моджахедам пришли очередные миллионы долларов, значит, жди новых терактов, подрывов, обстрела вертолетов. Вот и недавно в одном из схронов боевиков обнаружили два ПЗРК.

И еще. У нас и на Украине довольно часто горят военные склады с вооружением. Мы, летчики, после каждого такого пожара ожидаем скорого появления в Чечне ПЗРК. Впрочем, этими вопросами должны заниматься соответствующие службы. А пока в каждом полете всему экипажу вертолета приходится все время крутить головами. Значит, есть в запасе несколько секунд, есть шанс на спасение.

ДЫРКА

Вертолет Ми-8 - машина универсальная, уникальная по своим боевым возможностям. Иногда попадаешь в такие передряги, что после возвращения на аэродром так и тянет погладить свою машину по обшивке и сказать: «Спасибо, братишка». Недавно вывозил группу спецназа. Боевики так плотно их обложили, что надежда была только на вертолет. На горную площадку я заходил примерно так. Приземлился, на земле развернулся. Вновь взлетел, подвернул, приземлился. В общем, громадину-«вертушку» нужно было втащить в узкое ущелье. С трудом зацепился передним колесом за край скалы. Мало того что у каждого спецназовца по два-три БК (боекомплекта), так еще ящики с аппаратурой, а мы не можем даже установить лестницу. Как они закарабкивались в вертолет, не представляю, мне было не до того. Нужно держать вертолет над пропастью. Одно неосторожное движение ручкой управления - и мы на небесах. Правая рука в постоянном движении и напряжении.

Пока спецназовцы грузились, я тер рукой штанину, проклиная все и вся. И умудрился протереть в брюках дырку. Но когда доставил ребят на аэродром, получил удовлетворение от своей работы: что спас людей, что не сорвался в пропасть и что вообще выбрался из такой переделки. А всю оставшуюся командировку пришлось летать с заплаткой…