Добрый деспот

За всеми этими достижениями аграрной, социальной и экзотической, скажем так, сферы стоит труд колхозников «Ростовановского» и его председателя Виктора Ивановича Затолокина

Самому Затолокину из трех этих достижений больше всего по сердцу амбулатория. И к урожаям запредельным привык, и страусы в хозяйстве не внове, а вот амбулатория – это дело. Дело для людей.

- Государство-то нас бросило, - говорит он. – Вот объявили нынешний год годом сельской медицины, а что толку, если денег на нее нет. Мы и решили вместо государства построить амбулаторию.

Пять миллионов рублей израсходовали на реконструкцию помещений, оборудование. Зато теперь ростовановская амбулатория – любо-дорого посмотреть. Другой такой в районе нет. Да, наверное, не только в этом районе. Давно в прошлом остались те времена, когда в любом селе были фельдшерско-акушерские пункты. Сейчас, чтобы сдать простейший анализ крови, нужно не один десяток километров до райцентра отмахать. Это и время, и деньги. В ростовановской амбулатории - это два здания с собственной котельной: дневной стационар на десять человек и лаборатория, рядом с которой разместился и стоматологический кабинет. Трехместные палаты не просто уютны, но и красивы. Сделано со вкусом. Сделано с умом.

Впрочем, без ума такое хозяйство, как «Ростовановский», было не вытянуть. Когда Виктор Затолокин пришел сюда в 1981 году, пять-шесть тысяч тонн зерна едва-едва наскребали за уборку. А на центральной улице, где расположено правление колхоза, в те же годы ишак утонул. В грязи. Это не легенда, а реальный факт. А сейчас ростовановский «новый Арбат» блещет чистотой и благоухает розами. В парке меж двух сотен платанов вьются плиточные дорожки, а по стадиону гуляют павлины. Привыкли и к ним, и к тому, что на каждой ферме есть и душ, и не просто комнаты для приема пищи, а настоящие банкетные залы.

Затолокин не то чтобы гордится, а подчеркивает: «Это присуще настоящему колхозу». Он из тех людей старой закалки, которой не изменял и не изменяет – что убеждены: гуртом и батьку бить легче. В начале девяностых председателю пришлось много побегать по инстанциям, чтобы отстоять название своего хозяйства: именно колхоз, а не какое-нибудь там АОЗТ или ККХ. Глава администрации района Сергей Логвинов убежден, что сельское хозяйство держится на таких, как Затолокин, «старых руководителях». Это уже после них пришло, по его же определению, поколение «орлов-баламутов».

А поди разберись, что в Затолокине от старого. Пожалуй, закалка, умение не изменять раз и навсегда выбранным принципам. И еще голодная память детства. По словам Клавдии, жены Затолокина, он часто вспоминает те годы, когда полным счастьем было поесть настоящего рагу с мясом и борща. От старой закалки еще умение по-крестьянски работать от зари от зари. Трех дочерей вырастили, а видел их часто только спящими: уходил – они еще спали, приходил – уже спали. Сейчас внуки (а их, кстати, у Затолокиных семеро) деда видят тоже достаточно редко. Но от этого не любят его меньше.

По большому счету, в председателе «Ростовановского» больше от нового. Такой махиной (а «Ростовановский» – самое крупное хозяйство не только в Курском, но и во всех восточных районах – одной солярки в день 30 тонн нужно) без нового мышления управлять просто невозможно. Только посмотреть, как действует колхозный уборочно-транспортный комплекс, многого стоит. 150 единиц техники работают без единого сбоя. Машины к комбайнам не опаздывают, за ними след в след идут трактора: пашут... И между всеми этими «трудягами» деловито снует полевая кухня. Утром зашел комплекс на желтое поле, а к вечеру оно черным-черно. Но комплекс – только один винтик в большом и сложном механизме колхоза. «Это уже лет десять, как отработано», - отмахивается от журналист-ских восторгов Затолокин.

…В прошлом, кажется, году ехала я в Курскую в командировку. Жара, усталость от долгой дороги. Взгляд рассеянно скользил по мелькающему за окном машины пейзажу. Конец уборки. Поля желтой стерни перемежаются с черными, уже вспаханными квадратами. На окраине одного из них - белая «Нива». Чуть поодаль прямо на стерне сидит человек. Присмотрелись – Затолокин.

- Чего сидим? Кого ждем? – попробовала пошутить я.

Затолокин только покривился: мол, не до шуток. Что-то здесь на этом поле не получается, вот и сидел, думал, как лучше.

О чем, он не скажет никому до тех пор, пока мысль окончательно не оформится и не станет конкретным планом. Тогда он «доведет» его до подчиненных и потребует выполнения. Возражений Затолокин не терпит. Возможно, выслушает, но делаться все будет именно по его плану. И вовсе не потому, что подчиненным не доверяет. Напротив, доверяет и пестует даже тех, из кого, кажется на первый взгляд, и руководителя подразделения путного не получится.

Особо это заметно, когда начинает Затолокин хозяйствовать на новых землях. Не секрет, что многие умирающие хозяйства просятся под ростовановское крыло. Берет. И, как учили, новое дело председатель начинает с поиска кадров. И обнаруживает, что кадров нет (доходило до того, что в одном из сов-хозов не могли найти даже механизатора). Затолокин долго бушует, возмущается. Но со стороны никого не приглашает, присмотрится, выберет человека и говорит: работай. Года два еще ворчит недовольно, а потом все образуется. И дело движется, и руководитель получается.

Биография Затолокина умещается в нескольких коротких строках: родился в соседнем хуторе Каново, закончил восьмилетку, Терский сельхозтехникум, потом армия. Работал трактористом, агрономом, секретарем парткома совхоза, главным агрономом, директором совхоза. В «Ростовановском» он 24 года. Задуматься, без малого четверть века и почти половина его жизни. С чего начинал и к чему пришел. Сейчас в колхозе 10 тысяч гектаров своей пашни, вдвое больше в аренде. Недавнее «приобретение» - совхоз «Рощинский». Всем бы таких арендаторов. Не только вспахали, засеяли, урожай убрали. Но и глубинные насосы купили: местные жители без воды несколько лет сидели.

«Оно тебе нужно? – говорили Затолокину. – там же солончаки».

Ему, как поняла, нужно. И не только потому, что жаден к работе. Не может видеть, как погибает забитая сорняками земля. Поэтому и не отказывает практически никому, кто приходит проситься под ростовановский кров.

И все-таки на Затолокина жалуются. Он и грубый, он и резкий, он и такой-сякой. Может человека обидеть ни за что ни про что.

- Вы деспот, Виктор Иванович? – спрашиваю.

- Деспот, - соглашается. – Я ведь отвечаю за все, что происходит на территории моего колхоза.

Лидер по характеру, он всегда и во всем должен быть лидером. Иначе не может. Убежден, что руководитель не может быть размазней. Ему каждый день и каждый час нужно принимать решения, от которых очень многое зависит. И если он не будет принимать их однозначно и жестко, его неправильно поймут.

Еще один упрек Затолокину: платит мало. А где на селе сейчас получают много? Он не скрывает: был грех – зарплата в колхозе какое-то время ниже прожиточного минимума выплачивалась. Сейчас на уровне. Все равно мало. Но при всем этом средняя зарплата в колхозе, включая натуроплату, 4600 рублей. При этом цена «колхозной буханки хлеба» 80 копеек. И самым большим несчастьем для каждого из почти шестисот тружеников «Ростовановского» считается потерять «колхозную работу». Сам Затолокин жалобщиков не понимает, убежден: все деньги в твоем дворе. Сами Затолокины, несмотря на высокий руководящий статус (Клавдия – инспектор отдела кадров колхоза), держат и куриц, и уток, и свиней. Как же иначе, если живешь в своем доме. Отец Затолокина – 75-летний Иван Васильевич хозяйствует в соседнем Каново: только недавно корову продал, но до сих пор и тридцать свиней держит, и мини-трактором управляет, на зависть молодым. Хотя, казалось бы, зачем деду столько хлопот? Он даже обиделся: а на земле по-другому нельзя. Я ж от безделья помру.

Почему обижаются? Все-таки волнует это Затолокина. Сельская, что ли, психология такая? Одному сделал хорошее, все остальные обижаются. Непонятный мир. Непонятный Затолокин. Который, в принципе, несмотря на свою внешнюю «свирепость» прощает всем очень многое. Не прощает одного – предательства.

…Сказать, что он жмот, – не скажешь. Но прижимист по-крестьянски. Причем в первую очередь не о себе думает. Зачем ему это?

- Хочу, чтобы хорошо было людям, - говорит Затолокин. – У меня с детства была мечта: чтобы мы, деревенские, как в городе, бесплатно ходили по асфальту.

По тому самому серому и ровному асфальту, по которому никогда не ходила его мать – сельская трактористка Мария Михайловна, по которому в детстве не ходил и он сам. Виктор у матери не то что в любимчиках числился, но ближе всех был. Из четверых детей его чаще всего с собой в поле брала. Запомнилась ему веялка ручная – ручек четыре и четыре женщины крутят ее, чтобы хлеб отправить в Новопавловск. Хлеб – Родине. А им что? Насмотрелся пацаном на этих женщин, закутанных в платки, одни глаза видно, и понял: нельзя так. Отсюда – из горькой памяти детства – и асфальт, и несколько, может, болезненная любовь к порядку. Просто физически не выносит расхлябанности. Нужно Затолокину, чтобы было не просто чисто, но еще и красиво. Поэтому цветы – везде, где только можно. На свиноферме, на мельнице, рядом с гаражом.

Поразило это даже видавшего виды командующего 58-й армией генерал-лейтенанта Виктора Соболева, заглянувшего в «Ростовановский» после заседания краевого совбеза. Да так, что через несколько дней привез сюда своих офицеров, провел по территории и сказал: «Вот такой должен быть порядок в воинских частях!»

Конечно, «Ростовановский» живет и трудится, в первую очередь, во имя зерна. Того самого, за которое дают смешную цену. Но Затолокин хочет, чтобы его люди не просто могли зарабатывать, но и жить красиво. Отсюда – «роскошества», как их некоторые называют.

На один из юбилеев села пригласили Надежду Кадышеву с ее «Золотым кольцом» - всех 60 человек. Дорого обошлось. Но красиво. Для всех. Затолокин по поводу этого «роскошества» высказался просто:

- Я сам Кадышеву и в Москве могу посмотреть, а работяги - нет.

Другое «роскошество» - колхоз выделил деньги на книгу стихов Виктора Муля, учителя, директора школы, инвалида, оставшегося без ног и научившегося ходить заново и даже играть в волейбол. И одним этим сыгравшего огромную роль в судьбе самого Затолокина и тысяч других школьников. Сейчас ему 68, директорствует по-прежнему. А книгу его ростовановцы оставят детям и внукам.

Третье «роскошество» - школа. Она без колхоза и не школа, по большому счету. В прошлом году в нее «вложили» миллион рублей. Вот что пишет по просьбе педагогического коллектива Ростовановской школы Н. Дубровская в редакцию «Ставропольской правды»: «Особый предмет заботы Виктора Ивановича Затолокина – это дети. Его помощь школе неоценима. Он стоял у истоков строительства ее нового здания. Благоустроена территория школьного двора. Большие ремонтные работы ведутся за счет хозяйства. Кондиционеры, спортивный инвентарь, поездки детей на море – всех добрых дел не перечесть. Теперь вот подготовлена площадка для строительства спортивного комплекса при школе».

Он также любит детей, как песни Бориса Штоколова и стихи Омара Хайама. Цитаты из них – и в кабинете, и дома, и в присутственных местах.

Такой по-человечески добрый деспот получается. А деспот, судя по словарям, как оказалось, – не только самовластный человек, но и титул, но и, судя по жизни, - отличный мужик. Он и его люди четверть века создавали свой мир «Ростовановский» и создали таким, каким хотели его видеть. Их труд востребован и оценен.

Сейчас «Ростовановский» - хозяйство богатое, которое может позволить и Надежду Кадышеву на окончание уборки пригласить. И страусов с верблюдами разводить, и прочую живность держать на забаву и радость детворе (почти ежедневно посмотреть на питомцев ростовановского зоопарка приезжают два-три автобуса не только со Ставрополья, но и из Кабардино-Балкарии и Северной Осетии).

А завершить хочу одним штрихом. Затолокин - принципиальный противник кредитов. Видимо, срабатывает народное предостережение: берешь чужие и на время, а отдаешь свои и навсегда. Он надеется только на свои силы и команду свою к этому же приучил: все зависит от человека и Бога. Но человек на первом месте.