У тюрьмы неженское лицо

Колония для женщин. Даже само это словосочетание противоестественно звучит, так и хочется добавить в него вторым словом частицу «не». Оказывается, противоестественность эта не только нам, журналистам, в глаза бросается, но и сотрудникам этой колонии.

- Да, мы им постоянно это твердим: ваше место не здесь, - подтверждает эту мысль моя собеседница.

В общем-то, режим содержания в женских колониях мало чем отличается от мужских. Есть некоторые послабления, например, за различные нарушения мужчину можно посадить в так называемое помещение камерного типа на шесть месяцев, а женщину – только на три. В остальном – та же «колючка» на заборах, охрана, запоры, производственная и жилая зоны. В общем, – неволя.

А вот самое главное отличие - это то, что в мужских исправительных заведениях на такое же примерно количество заключенных, как и в женских, имеется по 20 комнат для длительных свиданий. И они, как правило, бывают заполнены родственниками, приехавшими навестить своих близких в неволе. В колонии № 7 комнат для свиданий всего три. Да и они чаще всего пустуют. Подтверждая тем самым, что попасть в колонию для мужчины – просто беда. Для женщины – это трагедия. Не нужны такие женщины ни мужьям своим, ни детям, разве что матери да отцы к ним наведываются. И то изредка. Ненадолго.

- До 1991 года в нашей колонии отбывали наказание только неоднократно осужденные женщины. К ним вообще никто на свидания не приезжал, - рассказывает Н. Ворошилова.

Такая вот горькая правда нашей жизни – после второго срока у заключенных женщин рушатся, как здесь говорят, «социально полезные связи». Иными словами, близких людей на воле не остается. Все отворачиваются. Тем не менее было здесь и шесть свадеб за колючей проволокой. За 30 лет существования колонии. Не то ли самое исключение, которое подтверждает это правило: заключенные женщины никому не нужны? В подавляющем своем большинстве.

А к этому еще и такая грустная подробность: женщине со штампом о судимости в паспорте очень трудно потом устроиться на работу. Даже разнорабочей на стройку, даже дояркой на ферму. Стоит ли удивляться, что некоторые вовсе не стремятся на волю. Одна несколько лет назад специально напала на контролера, чтобы заработать новый «срок». Многие сюда возвращаются, постаревшими, часто – обозленными на всех и вся. Печальный рекорд на сегодня принадлежит заключенной, которая после шести судебных приговоров провела за решеткой в общей сложности 29 лет. Всего же здесь содержатся более 150 неоднократно осужденных. Впервые попавших в колонию примерно в три раза больше.

За что? Пожалуй, это главный вопрос. Отвечая на него, стоит признать, что история любой колонии неразрывно связана с историей государства и отражает самую мрачную современную действительность. Какова воля – такова и зона. Так получается, и никуда от этого не денешься. Судите сами. В 70-е годы попадали сюда в основном за воровство, мошенничество, хулиганство. Убийц были считанные единицы, они даже среди осужденных считались «белыми воронами». В 80-е годы, когда в стране началась борьба с пьянством и алкоголизмом, произошел одновременный всплеск наркомании. Статьи за сбыт, хранение, употребление наркотиков так до сих пор и являются одними из самых распространенных для женской преступности. Так же, как и неразрывно связанные с ними кражи, грабежи…

В 90-е годы в стране началось становление рыночной экономики. Диковатый российский рынок «призвал» на скамьи подсудимых пополнение мошенников и мошенниц. Да и вообще жизнь стала жестче. Ко всему прочему в обществе появились новые идеалы, почерпнутые из голливудских фильмов, где «крутые парни» со своими подругами стали восприниматься едва ли не в качестве положительных героев. Осужденных за убийства женщин в этой колонии стало больше. Они теперь здесь вовсе не «белые вороны». Есть среди них и те, кто имел свой бизнес, разбогател когда-то. Только счастья от этого не прибавилось. У кого-то появились неразрешимые противоречия с деловыми партнерами, у иных мужья-бизнесмены завели любовниц. Так в зону пришли осужденные за заказные убийства, те самые «заказчицы».

Еще один «привет с воли» в качестве показателя, что не все у нас благополучно: среди заключенных возрос процент неграмотных и малограмотных. И это не только цыганки, которые обычно заканчивают свое образование тремя классами средней школы. Есть среди осужденных неграмотные русские девчата в возрасте едва за 20 лет. Так что в городе Зеленокумске работает сейчас одна из самых больших в крае вечерних школ, расположенная в этой колонии.

Есть еще одна принесенная сюда с воли беда. Она, впрочем, ничего общего с Уголовным кодексом не имеет. Но головной боли администрации добавляет изрядно. Кирпичный завод и швейная фабрика, построенные здесь для того, чтобы обеспечить заключенных работой, вынужденно уменьшили объемы производства. А безработица в зоне очень опасна. Это известно всем служащим пенитенциарной системы. Ведь не зря же колонии у нас в стране еще не так давно назывались исправительно-трудовыми. Здесь еще хорошо помнят те времена, когда проблемой было для выполнения плана организовать трехсменную работу в производственной зоне. Чтобы не возникало дурных мыслей в бедовых головушках. И чтобы к выходу на волю имелись деньги на лицевых счетах. Теперь вот проблема – как найти для всех заключенных хоть какую-то работу, хотя бы на несколько часов в день. Ведь многие от безделья здесь действительно маются. А бюро трудоустройства и объявления со словами «требуются» остались по ту сторону забора.

Кстати, те самые мягкие игрушки в кабинете замначальника – образцы того, что могла бы производить колония. Их возят по краю, предлагают торговым организациям, показывают всем приезжающим. Особого спроса, увы, нет. Работы в колонии тоже. А теперь представьте, каково отсюда освобождаться. Фактически нищими, без денег, считай, что без родственников и без «общественно полезных связей». Случаи, когда отбывшие срок возвращаются сюда всего через два-три месяца вольной жизни, отмечаются в последние годы все чаще.

И опять приходится констатировать: какова воля – такова и зона. Ну никак им друг без друга не обойтись, даже отделившись высокими заборами, рядами колючей проволоки и вышками. Администрация этой колонии долгие годы надеялась на помощь или хотя бы понимание своих проблем со стороны этой самой воли, а конкретнее – городских, районных, краевых властей. Ведь всего одна женская колония в нашем крае. И функции выполняет нешуточные. Это даже еще при Петре I признавалось, что для службы этой окаянной «зело истребны люди твердые». А вот у нас эти «люди государевы» уже больше шести лет не могут добиться, чтобы выдали им страховые медицинские полисы. Все заключенные их давно получили. Работники колоний – нет. Зависла эта проблема где-то в согласованиях Минздрава с Минюстом, после того как управления исполнения наказаний передавались из МВД в Министерство юстиции. Так до сих пор и не решилась.

В этом учреждении, где половина сотрудников – женщины, государственное головотяпство ощущают особо болезненно. Зарплаты здесь – от трех до шести тысяч рублей, а за визит к врачу в районной поликлинике без полиса приходится платить от 500 и больше. За платные роды – пятнадцать тысяч. Вот вам и «люди государевы».

Впрочем, во многих подобных учреждениях проблему решили без всякой помощи из Москвы. Была на то добрая воля городских или районных властей. В Зеленокумске не удается. Как не удается пока здесь наладить работу попечительского совета. Хотя сам совет создан давно. Входят в него и хозяйственные руководители, которые многим могли бы помочь учреждению. Не хотят. Говорят часто: «Мы лучше старикам поможем или детскому дому, а зекам – нет». Это негативное отношение вроде бы понять можно, только если глубже не вникать. А глубже та же истина: какова воля – такова и зона. И выходят когда-то из этих мрачных ворот люди, убежденные, что весь наш мир за колючей проволокой состоит в основном из врагов да недругов. Миру нелегко приходится, и им несладко.

Исправляют ли вообще кого-нибудь наши исправительные колонии? Здесь уверены – исправляют. Хотя бы тем, что в изоляции многие ограждены от дурного окружения. За колючей проволокой нет тех соблазнов, и появляется возможность поразмыслить о прошлом. Сделать выводы. Дать себе зарок. А у многих еще и появляется возможность есть три раза в день и спать на нормальных кроватях. Чего не было на воле.

Наталье Ворошиловой иногда звонят бывшие заключенные, у которых налаживается жизнь. Как они узнают этот, в общем-то, секретный номер телефона, которого нет ни в одном справочнике, – загадка. Но узнают. Не у всех жизнь на воле складывается гладко, часто возникают непредвиденные проблемы. Но все-таки сюда они уже не возвращаются. Это дает «окаянной» службе смысл. Несмотря на все существующие трудности.

И еще. В 2001 году в женской исправительной колонии № 7 начали строить церковь Святой Анастасии, покровительницы всех осужденных. Уже возведены стены. Есть купол. Почти все это – на добровольные пожертвования. Остались отделочные работы, возведение иконостаса. Если кто-то решится помочь – номер благотворительного счета можно узнать в нашей редакции.