Кодекс доброго хулигана

Cначала небольшая инструкция. Для полноценного хулиганства вам понадобятся: два ролика фотопленки, зеленый газон, объект съемки (в нашем случае – актриса театра-студии «Слово» Лиза Пономарева). Очень желательно солнечное воскресное утро (когда добросовестные граждане или спят или едут на дачу). Ну и, конечно, какой-нибудь подходящий дружелюбный фотоаппарат.

Мы с Лизой затеяли свое хулиганство в конце августа. (Это время наиболее располагает к безобразию, потому что у каждого учащегося человека сопровождается неприятным предчувствием нового учебного года). Начали мы с обычной городской скамейки. «Полезай, – скомандовала я, – и не стесняйся, прямо с ногами». «А нас никто не будет ругать?», – Лиза оглянулась. Скверик перед драмтеатром (где совершался вопиющий поступок) и даже строгие с виду милиционеры были за нас. Милиционеры улыбались, а скамейка и не думала возражать, она уже была безнадежно исписана нашими более зловредными предшественниками. «Ну что же ты так улыбаешься! Не надо такой открытой улыбки!». «А я улыбаюсь на всех фотографиях, это уже привычка». «Может, тебе на ногу наступить?». Тогда она начинает скалить зубы. А вы умеете дружелюбно скалить зубы, так, чтобы всем было понятно, что это не всерьез?

Потом мы атаковали газоны. Бездомные собаки, единственные обладатели права ходить по газонам (кто их оштрафует?), смотрели на нас и удивлялись. Лиза разлеглась на газоне с таким видом, как будто там мягко, удобно и вообще замечательно. Но я, как человек, подползавший в это время с фотоаппаратом, могу сказать, что утром трава еще мокрая от росы, земля сырая, и потому рискуешь сильно испачкаться. Тем не менее снимок был сделан, административный кодекс нарушен, а мы с чистой (!) совестью отправились дальше. Исследовать проспект Карла Маркса и Крепостную гору. По дороге говорили обо всем, даже о кошках. И Лиза очень смешно изображала мяуканье своего кота. Причем несколько вариантов: вот он – котенок, а вот – взрослый, вот – сердится…

В общем-то, я и не сомневалась в том, что нам удастся похулиганить. Достаточно увидеть Лизу в спектакле «Жестокие игры». Она выбегает на сцену, кричит, ругается, швыряет в главного героя туфлю, которая приземляется в метре от первых рядов партера. Владимир Гурьев, художественный руководитель студии «Слово», помнится, еще на репетиции говорил: «В этом случае лучше недокинуть: театр – гуманное искусство». Потом она вытряхивает яблоки из авоськи и убегает. Вот и вся роль. «Надеюсь, я не похожа на свою героиню Любаньку, – говорит мне Лиза. – кто-то для раскрытия характера ищет качества героя в себе, я же пытаюсь глубже понять авторский текст. – Ну, я же в жизни не такая бесцеремонная, как она?».

Действительно, в жизни Лиза – очень исполнительный и дисциплинированный человек. Когда Владимир Гурьев представлял нам Лизу, он сказал, что она всегда знает пьесу практически наизусть, даже если играет в ней крошечный эпизод, и помнит историю театра, то есть ее определенный период (Лиза пришла в «Слово» четыре года назад). И летом Лиза, как правило, работает вожатой в детском лагере отдыха «Веселый улей».

…Тот августовский день закончился вполне мирно. Мы сидели в фотосалоне, ожидая, когда проявится отснятая пленка. Обсудили любимых актеров, как полагается, поругали безвкусицу «Фабрики звезд». Лиза призналась, что после школы собирается поступать в ГИТИС, а пока волнуется перед премьерой. «Все-таки любопытно, чем закидают тебя зрители, цветами или гнилыми помидорами». Ей - любопытно! «А ты согласна, что каждому актеру необходимо амплуа?», – спросила я. «Владимир Владимирович говорит, что мое амплуа – характерная героиня, то есть в основном комедийные роли». Я не стала выяснять, какую роль она хотела бы сыграть и какие свои работы считает наиболее удачными. Потому что одно из непременных качеств хорошего хулигана – здоровое легкомыслие (или по-другому: склонность пересматривать свои решения и двигаться вперед). А Лиза проявила себя как настоящий хулиган. Проявится ли в ней профессиональная актриса – будущее покажет.

Честно говоря, все это затевалось еще и с собственной «корыстной» целью: узнать, что же такое театр, хотя бы и самодеятельный. Понятно, что «не забава, а воспроизведение жизни». Но слишком уж загадочное оно, это воспроизведение. Может быть, поэтому я задавала Лизе, по-видимому, наивные вопросы, типа «Как же это вы, такие простые мальчики и девочки в джинсах, превращаетесь в персонажей спектакля?». «Ну есть пьеса, есть режиссер…», – кажется, Лиза не считает нужным вдаваться в детали – ей-то и так понятно. «Сейчас начнется чудо, именуемое театром», – говорит обычно Владимир Гурьев зрителям. Мне очень хотелось вычислить «механизм чуда». И не удалось. Сейчас думаю: ну и пусть! Ведь весь смысл и конечный успех иллюзии как раз в том, что не знаешь ее секрета.