А сало русское едят!

И вдруг заметил, что оказался в плотном окружении патриотов. Откуда они взялись?

Сегодня можно жить самому по себе, можно - напротив - стремиться к объединению всего человечества, к устранению междоусобиц земных и смыканию всех в сверкающем шаре всемирного гигаполиса. А тут вместо этого наши сограждане один за другим объявляют себя националистами и зачинают общее радение о благе народа русского. Те, кто в августе 1991-го радовался победе над ГКЧП, постепенно все настойчивее заговаривают о социализме (а то и Л.Д. Троцкого всем в пример ставят), и уже понятно, что это совсем не игра, что это всерьез и часто сурово – до полного отсутствия даже постмодернистской усмешки.

Что послужило, так сказать?.. Посмотрим по порядку. Многие ведь думали как: появится реальный выбор, и мы выберем себе такую власть, какую сочтем нужной и правильной. Думали? Думали. И где она, эта правильная власть? Что же не выбрали до сих пор?

…А разве ее выбираем мы? Нет, выбирают, даже если представить, что выборы абсолютно честные, как раз ОНИ. Они - это не какое-то мировое зло, нет, это просто другие люди, НЕ МЫ. А из кого приходится выбирать? Правильно, из кандидатов. А откуда эти кандидаты берутся? Многие ли из нас, из вас выдвигали этих самых кандидатов? Знают их лично? Могут за них поручиться? Могут, положа руку на жизненно важные органы, сказать, что да, именно этот человек и должен рулить на именно этом участке? Какие-то властолюбивые прохиндеи выдвигают себя, какие-то очень богатые личности и корпорации выдвигают своих представителей... Мы о них только и знаем, что сообщает нам бодрый рекламный ролик, где кандидат стоит на фоне развевающейся тряпочки соответствующих уровню власти цветов и обещает навести порядок. Ну, мы плюнули, дунули, на подрихтованные в фотошопе физиономии выдвиженцев посмотрели и проголосовали…

За демократией следовал космополитизм, «засыпайте рвы, переходите границы», «войти в семью цивилизованных наций» и подобное. Что имеем на деле?

На деле, во-первых, не очень похоже, что все нации, о которых шла речь, вполне цивилизованные; во-вторых, не очень похоже, что у них семья: больше смахивает на тюремную камеру, в которой пахан всегда прав, от него всякое иногда перепадает пристяжи, а те, кто не живет по установленному «паханами» «закону», мерзко, беспринципно и насильно используются паханом и его пристяжью. Все шконки в семье цивилизованных наций давно уже распределены, а потому новым членам осталось место только у отхожего места. Да, нам его радушно предлагают, попутно пытаясь прикарманить припасенные чай, нефть, газ и лес...

Ладно, это все поэзия, а вот серьезно: Соединенные Штаты - относительно молодая, очень активная и весьма агрессивная империя с замашками халифата - огнем и мечом защищает по всему миру свои шкурные интересы, прикрываясь риторикой о несении всем света подлинной веры в свободу и демократию. Демо-кратию мы уже раскритиковали выше, а об американском понимании свободы много уже в других местах написано.

Противостоять натиску варваров желают многие, но это не так просто. Старушка Европа, вон, даже пытается своего рода новую Священную Римскую Империю построить, чтобы отстоять священный сыр «рокфор» перед натиском американских дешевых суррогатов. А здесь, у нас, пока даже и строить ничего не надо – в плане империи – надо только прекратить разваливать. Патриотизм как защита собственной культуры, являющейся средой обитания нации, понятен. Но ведь культура русского интеллигента и культура русского народа - это, как в анекдоте, даже не две, а четыре большие разницы. С петровских времен сложилось, что русская элита не является частью русского народа. Да, именно в народе постоянно ищет она новую кровь, но эти лучшие, становясь интеллигентами, перестают быть народом, отказываются от его культуры в пользу культуры интеллигентской.

Слышал такую версию: господа уже так давно (иногда поколениями) не видели народа вблизи, что, представляя, каким он должен быть, влюбляются в это должное, как Энгельс любил придуманный им романтический образ идеального семейного быта пролетариев. Версия красивая, но, во-первых, неправильная (видят они народ, видят, ну в маршрутках же ездят, в метро, в магазины ходят), а во-вторых, не отвечает на вопрос, почему актуализируется не народ вообще, а именно русский народ, т.е. национальность... Что это - попытка слезть с подоконника прорубленного Петром I окна и ощутить, наконец, под ногами твердую почву? Возможно. Уже не один век русские интеллигенты пытаются считать себя европейцами. Это заметно во всем: от составляемой ими школьной программы по истории, в которой, например, и Россия, и Восток насильно привязываются к «европейским эпохам» (Средневековье, Возрождение), до их идеологических ориентиров... Даже понятие «экзотика» связывается из-за этого скорее с Востоком и Югом, нежели с Западом.

Не только собственный народ, но и народы желанной Европы русскую интеллигенцию европейской не считают и у приехавшего в Амстердам русского кандидата наук, которому там нравится и который, вопреки реальности, чувствует себя «наконец-то дома», вежливо спрашивают, не соскучился ли он по снегу и медведям на улицах...

Грубо говоря, вняв, наконец, всевозможным голосам, включая собственный внутренний, русский интеллигент заметил, что он не живет в «общеевропейском доме», а лишь заглядывает снаружи в его окно. Западная культура, которую он теперь видит уже не через «железный занавес» и может рассмотреть в подробностях, не может питать его: у нее нет ресурсов, чтобы кормить такой прожорливый организм; мюсли и шпинат он едой не считает и, даже если ест их, заедает салом, вспоминая, как человек культурный, классическое стихотворение Михалкова:

...Все наше хаят и хулят,
   А САЛО РУССКОЕ ЕДЯТ!

И далее, как герои Салтыкова-Щедрина, задумывается: вот, я ем сало, а это сало было свиньей, которую вырастил какой-нибудь крестьянин, а интересно, этот крестьянин... etc. И понимает вдруг, что именно этот крестьянин и есть его настоящая культурная среда, а вовсе не Европа с ее смешными мюслями и какими-то ущербными мыслями... Поскребет русский интеллигент в задумчивости затылок по-русски... а тут из-под самой его кожи еще и татарин начнет проглядывать, - какая уж тут Европа... Дом – тут.

Конечно, прекрасно было бы жить в сверкающем всемирном гигаполисе, но нету пока никакого всемирного гигаполиса. Есть дом, в который ломятся с пустыми мешками грабители, возомнившие себя мировыми баронами, предлагая русскому интеллигенту самому наполнить их мешки, после чего они, может быть, пустят его, как золушку, еще раз поглазеть в окошко - на «бал цивилизованных наций», а еще дадут за услуги соево-арахисовую конфету «Сникерс» и - для созвучия ему - «Taмпакс», но, глядя на такое их поведение, бывший правоверный постмодернист уже начинает сомневаться в своей вере: не превратится ли в полночь «Тампакс» в банальную выдолбленную тыкву, ехидно улыбающуюся, возвещая праздник различной нечисти? И русский интеллигент крепче сжимает в руке русское сало и, для верности, подвигается ближе к русскому (тот уж в своей национальности не сомневается пока) рабочему или крестьянину...