Правда принципа боится

Игра без правил

Дело было весной. Достаточно известную в Ставрополе Веру Демьяновну Вербицкую – председателя горкома профсоюза работников культуры – вдруг взяли и задержали сотрудники милиции. За мошенничество. Город-то наш маленький. Обсуждали это ЧП изрядно. А поскольку хоть и шапочно, но знакомы мы были с Вербицкой, я позвонила ей:

- Вера Демьяновна, помощь нужна?

- Сама справлюсь, - был ответ. – Спасибо за звонок.

Так и порешили. Но в голове все крутилось: что же произошло? Во время одной из встреч с начальником ГУВД СК генерал-лейтенантом Александром Сапруновым задала вопрос: как с делом Вербицкой? Генерал, который одним из принципов своей работы поставил открытость в отношениях с прессой, перезвонил куда-то и ответил, что трое потерпевших мошенницу опознали уверенно. Удивилась я сильно. Но точку в этой истории для себя поставила. Оказалось, многоточие.

Впрочем, хватит интриговать читателя собственными, хоть и журналистскими переживаниями. В чем суть?

Итак, была весна. Прошлогодний апрель, если помните, жарил совсем не весенним солнцем. А в домах некоторых ставропольских пенсионеров появилась дама. Она представлялась, как вспомнил один из тех, кого позже на официальном языке назовут потерпевшим, «главной из соцзащиты». Причем была названа конкретная фамилия и номер кабинета, где, на самом деле, работает сотрудница с такой фамилией. Женщина убедительно рассказывала о предстоящей денежной реформе и предлагала всю имеющуюся наличность запаковать в конверт, чтобы через несколько дней поменять ее без очереди для людей заслуженных. Конверт оставался у владельцев. Как ни парадоксально это звучит, пенсионеры бодро лезли в заначки и предъявляли тысячи. Потом женщина просила воды, чтобы запить пилюлю. Глотала ее. И уезжала. А в конверте, как вы уже догадались, оказывалась «кукла» из газетной бумаги.

Хорошо, хоть деды и бабушки догадались обратиться в милицию. В сопровождении ее сотрудников старики двое суток вылавливали мошенницу. И узнали ее с первого взгляда. Так и задержали Веру Демьяновну Вербицкую. Никто из знакомых поверить в то, что именно она обманывала стариков, просто не мог. В том числе и я.

А между тем уголовное дело по обвинению Вербицкой в мошенничестве было возбуждено и раскручивало свои обороты до тех пор, пока не попало в Октябрьский районный суд Ставрополя. Федеральный судья Эдуард Зеренков вынес приговор: виновна и назначил наказание в виде четырех лет лишения свободы условно, естественно, с выплатой полученных обманом денег. (Кстати сказать, прокурор просил пять лет с отбыванием в колонии строгого режима). Приговор вступил в законную силу.

Преступник или жертва?

И тут начинается новый виток уже не самого уголовного дела, а виток страстей вокруг него. На защиту обвиняемой Вербицкой вступает бывший прокурор края, а ныне уполномоченный по правам человека на Ставрополье Алексей Иванович Селюков. Суть его письма к председателю краевого суда С. Коровинских: Вербицкая «незаконно привлечена к уголовной ответственности и, хуже того, 20.10.2003 г. Октябрьским районным судом города Ставрополя также необоснованно осуждена за мошенничество». Письмо было опубликовано в двух ставропольских газетах. Судья оценил публикацию письма к председателю краевого суда в СМИ как давление на суд, согласитесь, вполне логично.

Мотивы уполномоченного по правам человека и мотивы судьи, вынесшего не самый строгий в этой ситуации приговор, - диаметрально противоположны. Их одиннадцать. Перечислять все – бессмысленно, слишком уж много в них ссылок чисто юридического характера, просто непонятных нашим читателям. Но на некоторых из них можно остановиться.

Корпорация корпораций

Безусловно, на мой взгляд, и не только на мой, были допущены некоторые ошибки при проведении следствия. И в этом я полностью солидарна с А. Селюковым. Например, некоторые опознания проводились с нарушением норм Уголовно-процессуального кодекса. Но все их судья Зеренков исключил из числа доказательств, предъявленных государственным обвинением в ходе рассмотрения дела. И вынес приговор на основании оставшихся, посчитав, что его «внутреннего убеждения» - а именно так должен делать выводы судья – вполне достаточно для того, чтобы вынести обвинительный приговор. И в этом с ним вряд ли полагается спорить.

Справедливости ради отметим, что на всех заседаниях присутствовал начальник юридического отдела аппарата уполномоченного по правам человека Егор Горяйнов. Но с материалами дела он не знакомился. И именно на основании его впечатлений Селюков и написал уже цитированное письмо. Судья убежден, что приговор законный и обоснованный. Уполномоченный – нет. Свою позицию каждый намерен отстаивать до конца. Зеренков считает, что давление испытывало и следствие, так как уполномоченный с самого начала «курировал» этот процесс. Селюков не видит в этом криминала, так как делал все «открыто и честно». На самом деле, его многочисленные письма были адресованы и руководству ГУВД, и руководству краевой прокуратуры, и их московскому начальству еще на стадии предварительного расследования. А сейчас, по мнению уполномоченного, судья в силу корпоративности «прикрывает» ошибки милиции и прокуратуры.

Впрочем, впору подумать, что какие-то межличностные отношения выясняют два солидных человека. Отнюдь. Зеренков, много лет проработавший в органах прокуратуры Ставропольского края, а в крайпрокуратуре под руководством именно Селюкова и слывший его учеником, эту версию отметает. Его бывший учитель тоже.

- Я спорю не с Зеренковым, а с приговором, - говорит уполномоченный по правам человека.

И что же дальше?

Дальше в ход вступают иные силы.

Третья сила

Вот цитата из письма, направленного в нашу редакцию и подписанного пятью людьми, много лет знающими Вербицкую по совместной работе. Профактив отрасли – Л. Дядченко, Н. Козлова, Л. Погребняк, В. Легкая, Л. Бурлуцкая – пишет: «вынуждены обратиться к печати в связи с тем, что… Вербицкая осуждена за преступление, которого она не совершала. Люди престарелого возраста, плохо видящие и слышащие, опознали в ней аферистку, которая приходила к ним домой…». Пять человек, говорится далее в письме, «подтверждают ее алиби, их показания не берутся во внимание, суд сомневается в их показаниях. Алиби… подтвердил и директор сауны». Речь о том, что во время одного из трех рассматриваемых судом эпизодов была Вера Демьяновна в сауне. Но суд исключил их показания, поскольку свидетели находятся в прямой зависимости по роду работы от нее. Авторы письма «возмущены приговором суда».

А вот вторая цитата. Из письма председателя Ставропольского городского совета ветеранов П. Мельника прокурору Октябрьского района В. Решетняку и главе города Ставрополя Д. Кузьмину. Горсовет ветеранов, пишет он, «убедительно просит вас внимательно рассмотреть материал пострадавших от рук мошенницы… Осужденная получила срок четыре года условно. Однако с чьей-то легкой руки СМИ г. Ставрополя в этом деле считают виновными стариков, участников Великой Отечественной войны… Ветераны требуют справедливого возмездия и такого решения, которое бы обязало похитительницу возвратить все до копейки тем, которые были зло обмануты». На чьей стороне и в чьих интересах действуют эти иные силы, думаю, понятно.

Старики вы, мои старики

Я не вправе выносить приговор. Не могу оспаривать действия судьи. И не хочется спорить с уполномоченным по правам человека, которому по закону положено осуществлять общественный контроль за государственными институтами.

Я просто вам расскажу, как это было. Со слов этих дедушек и бабушек, которые не только в «защитном» письме, но и в письме Селюкова охарактеризованы не очень лестно. «Адекватность восприятия и воспроизведения ситуации опознавающими потерпевшими вызывает сомнение, - пишет он. - Все они люди преклонного возраста, заинтересованы в возмещении им ущерба. Легкость и наивность, с которой они поверили в обман преступницы, дают достаточно оснований сомневаться в адекватности восприятия ими реальной действительности».

Встречалась я со всеми «неадекватными». Потом всю ночь не могла уснуть. Говорят, что всего их было семеро. Один дедушка до суда не дожил. Еще трое не опознали обидчицу. Трое остались в качестве потерпевших.

Первые – Николай Иванович и Нина Дмитриевна Гавришовы - живут на Ташле. Дом закрыт, чтобы на отопление не тратиться, бытуют во времянке. Дед воевал, бабушка в войну - на тракторе, после грузчиком – куда ее без образования в городе взять могли? Четверых сыновей вырастили. С младшим незадача вышла – инвалид детства. Вот и горбатятся до сих пор, несмотря на годы – коз держат, кур, огородик маленький обрабатывают. Коль помрут, у меньшого деньги останутся. По двадцать тысяч собрали каждый. Их и забрала мошенница. На глазах, попросив водички, пилюлю запить. А поверили, потому что три денежные реформы пережили. А еще поверили женщине с государственным статусом. Да так, что конверт с «куклой» до назначенного ею дня даже не открывали. Только потом, когда нести нужно было в собес, дед забеспокоился: как с такой суммой на улицу выходить? Это именно они двое суток караулили с милицией преступницу и узнали ее. А что лопухнулись, так не они одни.

Вторая жертва – Мария Евгеньевна Онищенко – тут же через две улицы живет. Надела военный китель – у меня глаза разбежались: столько наград! Ноги почти не ходят, а ум и руки светлые – картины рисует маслом, вышивает, вяжет, книги пишет. Два ее рассказа опубликованы. Остальное – в рукописях. Бабушка деньги берегла: дом оформить внукам, да и книгу свою – воспоминания о боевых подругах - издать хотела. Тоже 18 тысяч своими руками отдала, как копеечку. И тоже узнала мошенницу сразу. Но то ли не верят ей, то ли с УПК что-то намудрили.

Третьи – Татьяна Тимофеевна и Василий Иванович – обитают на Форштадте. Одиннадцать тысяч – на похороны собирали, чтобы у родственников и государства не одалживаться, тоже ушли. По той же схеме, в конверте. Обидно до слез – ведь Татьяна Тимофеевна 42 года старшим контролером в центральной сберкассе проработала. Сейчас сетует: ну что было взять телефонную трубку и позвонить коллегам? Да кто ж теперь подскажет ей, рывшей в свое время окопы под Рыздвяным, ему, прошедшему с боями от Кубани до Польши?

Впрочем, все старики единогласны в одном: они не ошиблись при опознании.

- Как же тогда мы, пятеро, друг с другом незнакомые, - горячится Василий Иванович, - сразу на нее показали? Мы ведь на суде познакомились.

Это только потом, когда поняли, что их, пострадавших, не только неадекватными прославили, но и чуть ли не в обвиняемых превратили (портят, мол, жизнь хорошему человеку) объединились, наняли адвокатов. Такие вот дела.

Все пострадавшие следят за перипетиями процесса и того, что вокруг него. То верят, то не верят в справедливость. Корят себя за доверчивость. Ходят по инстанциям. В аппарате того же уполномоченного по правам человека сказали Гавришову, что не виновна та, кого они опознали. Возмущаются, что же это судья не возьмет в толк, что конверты у нее похожие найдены (из 35 обнаруженных при обысках на работе и дома конвертов один был полностью идентичен оставленному мошенницей у одного из пострадавших). А списки малоимущих? Зачем они председателю профсоюза городской культуры? А журналы о черной и белой магии? Видать, училась, как нас дурить, говорит Мария Онищенко. Не зря же все пострадавшие отмечают, что мошенница разговаривала с ними «как мать родная». А сразу после ее ухода возникало чувство тревоги. Трудно взять старикам в толк, что на языке закона это даже косвенными доказательствами не является. А вот то, что на конвертах нет отпечатков пальцев мошенницы (это один из аргументов уполномоченного по правам человека), понимают просто: она же те конверты унесла с собой, а другие оставила, без отпечатков.

…В свое время, еще будучи прокурором края, Алексей Иванович Селюков сказал фразу в буквальном смысле революционную, я ее потом много раз цитировала. Речь шла о взаимоотношениях мигрантов и коренного населения Ставрополья. Повторю и сейчас по другому поводу: защита интересов и прав одних граждан не может идти за счет ущемления интересов и прав других.

* * *

Остается вопрос: почему рядовое уголовное дело стало вдруг делом принципа для уполномоченного по правам человека. Алексей Селюков объясняет, что пришла пора начать формировать институт общественного влияния на органы правопорядка и суды. В качестве аргумента он привел дело, рассмотренное Европейским судом по правам человека. Суть в том, как отметил Европейский суд, что «суды не наделены иммунитетом и не ограждены от того, чтобы их деятельность подвергалась дотошному анализу обществом». Не секрет, что порой наши суды завоевывают себе славу судов неправедных. Но, как мне кажется, на этот раз борьба за принципы может оказаться выше правды. А это уже неправильно.

Вспомним, что согласно федеральному закону об уполномоченном по правам человека (статья 3) его деятельность только «дополняет существующие средства защиты прав и свобод граждан. Не отменяет и не влечет пересмотра компетенции государственных органов, обеспечивающих защиту и восстановление нарушенных прав и свобод». Статья 16 дает право уполномоченному рассматривать жалобы на решения органов власти и местного самоуправления, «если ранее заявитель обжаловал эти решения… в судебном либо административном порядке, но не согласен с решениями, принятыми по его жалобе». И, наконец, уполномоченный вправе знакомиться со всякого рода делами, «решения (приговоры) по которым вступили в законную силу».

И последнее. Отвечая на вопрос журналистов многих СМИ о «деле Вербицкой», прокурор края Валерий Калугин сказал следующее: «Она совершила преступление, привлечена к уголовной ответственности. Приговор вступил в законную силу. Сейчас по просьбе уполномоченного по правам человека по Ставропольскому краю дело запрошено председателем краевого суда».

...Наверно, нужно защищать Веру Демьяновну Вербицкую, если допущена ошибка. Кстати, уполномоченный считает, что судья в этой ситуации виновен меньше всех. Но кто защитит обкраденных стариков? В аппарате уполномоченного мне ответили: пусть милиция ищет…

Если мне это обидно слышать, то каково им?