Не отнять у оперетты хеппи-энд

Недавно музыкальная общественность отметила 120-летие со дня рождения классика оперетты Имре Кальмана. К этой дате в Ставропольском государственном краевом театре оперетты прошла премьера спектакля "Баядера".

Это была и проба сил заслуженного работника культуры России Светланы Калинской, которая теперь не только директор, но и художественный руководитель театра.

Вместе с режиссером-постановщиком спектакля заслуженным деятелем искусств Карелии Владимиром Шестаковым они рискнули выпустить на премьеру самый молодой состав труппы, вчерашних студентов. Рискнули и победили, еще раз подтверждая мысль о том, что оперетта - искусство молодых...

Таков был первый показ. А на старте стояли фактически три актерских состава, и все они сейчас работают. Сыгранный в разном исполнении, спектакль каждый раз словно рождается заново, неизменна лишь чудная музыка маэстро, пробуждающаяся под дирижерской палочкой заслуженного артиста Грузии Льва Шабанова.

Имре Кальман написал всего 20 оперетт, но когда вспоминаешь их названия, то невольно удивляешься - другим-то авторам вроде бы ничего и не осталось: "Княгиня Чардаша", или "Сильва", "Цыган-премьер", "Баядера", "Фиалка Монмартра", "Графиня Марица", "Принцесса цирка", "Голландочка"... И, к слову, все они были в разное время в репертуаре Пятигорского театра оперетты.

Знаете, а ведь если бы Кальман прожил ну хотя бы лет до девяноста, он стал бы нашим современником. Да, собственно говоря, он им и был - родившись в 1882 году, он умер в Париже в 1953-м. А нам кажется, что его творения - и музыка, и образы, - существовали всегда, как античные трагедии. Сюжеты, разворачивающиеся на фоне событий начала ХХ века, представляются безвременными. Существующими как бы в параллельном измерении человеческих страстей. Такова уж, видно, сила классики, даже если речь идето таком, казалось бы, легком жанре, как оперетта.

Мемуаристы писали, что в те часы, когда в доме все затихало, а в окно лился свет луны, он любил писать свою музыку, в которой слились воедино напевы старой Вены, венгерские фольклорные мотивы и ритмы нового века - джаза, шимми и фокстрота.

Композитор в годы своей молодости работал журналистом, и именно журналистская закваска да прирожденное чувство юмора спасли многие его оперетты от традиционной салонной поверхности и банальности, от которой в начале XXI века становится скучно и нападает зевота. Либретто переписывались, но "здоровая" основа осталась.

И поэтому новорожденная старушка "Баядера", которую увидели пятигорчане и гости курорта, блистала юмором, "бремя" которого, как водится в этом жанре, несли герои второго плана - вечно ссорящаяся, но выдержавшая испытания соблазнов и разлуки супружеская пара Ла-Туретт в исполнении молодых актеров Сергея Калашникова и Оксаны Клименко и парижский денди Наполеон Сен-Клош, которого с искрометным обаянием сыграл Максим Колесников. Дебютный выход Максима сразу же сделал его любимцем публики.

Основной сюжет разворачивался вокруг романтической любви восточного принца дипломата Раджами и оперной певицы, примадонны парижского ревю Одетты Даримонт. Парижскую примадонну играла блистательная пятигорская примадонна - заслуженная артистка России, лауреат Международного и Всероссийского конкурсов Ирина Комленко. А все знаменитые арии Раджами. "О, Баядера..." и другие - достались молодому артисту театра Максиму Курцбергу.

Не обошлось без драматического поворота - принцу нельзя жениться на иностранке и тем более певице, от него отвернутся близкие и отвергнет родина, убеждал Одетту Умфир, секретарь и воспитатель Раджами (актер Вячеслав Дусенко). И она решила отказаться от своей любви, разорвала помолвку...

О том, что в музыкальном по своей сути театре Пятигорска зачастую играют на уровне хорошей драмы, уже не раз говорилось и писалось. И остановись сюжет на этом месте, то мы бы сказали - о, какие страсти, о, Ромео и Джульетта Парижа! Отними у оперетты или мюзикла хеппи-энд, и она станет философской притчей. Но кто же позволит такое с ними сотворить? И поэтому в Пятигорске все закончилось хорошо.

Поезд, который должен был разлучить влюбленных, скрылся в клубах бутафорского дыма, а они остались под небом Парижа и изящными арками декораций сценографа Ирины Арлачевой. В числе режиссерских находок Владимира Шестакова, придавших динамику сюжету "Баядеры", был и этот, словно сошедший из фильма братьев Люмьер паровоз, на котором все мы сначала "въехали" в мир и время ее героев, а потом на нем же словно "вывезли" из зала свои впечатления и овации.

Ориентальный клавир "Баядеры" позволил развернуться во всю силу ее таланта балетмейстеру Татьяне Шабановой. Феерия восточных танцев, с которых начался второй акт и помолвка Раджами и Одетты, вызвала настоящий восторг зала и осталась одним из самых ярких впечатлений от спектакля. Солисты балета - Анастасия Брылькова, Майя Загребельная, Наталья Карцева, Дмитрий Михайлин, Роман Горянский и другие были просто великолепны.

Но вот главные исполнители экзотичных образов - свою принадлежность к миру Востока ограничили наличием тюрбанов на головах. Тюрбаны, как и все костюмы героев "Баядеры", сотворенные художником-модельером театра Людмилой Смык, были на высоком уровне, но вот именно выразительной специфики загадочного Востока в стилистике игры как Максима Курцберга, так и Вячеслава Дусенко не ощущалось. Что-то недоработано здесь создателями спектакля.

...Итак, растаял сценический дым, похожий на прохладный осенний туман, отгремели аплодисменты, покидающие театр зрители растеклись потоками по аллеям парка "Цветник", одетым в золотой осенний наряд...

Тогда мы еще и предвидеть не могли того, что случится в Москве, в театральном центре на "Дубровке", мы не думали о том, что есть силы, которые, действительно, готовы превратить мюзикл в драму, но позже не раз вспоминали "Баядеру", примеривая ситуацию к себе лично. Даже в те напряженные дни Пятигорский театр не остановил представлений. Да, меры по обеспечению безопасности были приняты, но спектакли, в том числе и детские, шли согласно афише. Любовь, красота, искусство должны побеждать, и в этом правы не только лучшие умы человечества, но и старая, добрая оперетта, у которой никому не отнять ее счастливого конца.